Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

пригласить палача на крепкий чай
и уснуть, приобняв его невзначай
а палач поворчит - "Будто не с кем ей пить"
но тихонько так,
чтобы не разбудить

@темы: Your shit is overrated

---

Ох вот это я бы посмотре-ела.

26.01.2014 в 07:33

Пишет  Гер-Цог в Поющей шкуре:

Такой Шерлок мне определенно больше нравится

@темы: Наслажденье катастрофой - составная интеллекта

---

And then I was like OH YESS MAN YESS
потому что Хан Соло ну вы понимаете

спасибо замечательной  Месть*_* за наводку))

@темы: Own Personal Handler

---

miruku.

 miruku., доброго времени дня ночи суток, высокоэстетичный привет от псевдоэстета

Вот сейчас мне действительно интересно, какими судьбами?)

@темы: Hi there

---

Kim Dulaney

(Kim Dulaney)

@темы: Перфекшн!

---

Кафка, из дневников

"Почему я вышел из себя? Теперь я, правда, говорю себе: смотри, мир позволяет тебе бить его, кондуктор и начальник оставались спокойными, когда ты выходил, последний даже поклонился. Однако это ничего не значит. Ты не можешь ничего достичь, выходя из себя, но что еще ты потеряешь, оставаясь в очерченном тобой круге? На это я отвечу следующее: я лучше позволю избивать себя в этом круге, чем самому избивать вне его, но где, черт возьми, этот круг?"

(1910, запись без даты)

"То, что я так много забросил и повычеркивал, - а это я сделал почти со всем, что вообще написал в этом году, - тоже очень мешает мне при писании. Ведь это цела гора, в пять раз больше того, что я вообще когда-либо написал, и уже одной массой своей она прямо из-под пера утаскивает к себе всё, что я пишу."

(17 декабря 1910)

"...с того дня я никогда больше не обращал особого внимания на такие ощущения, когда сидел за круглым столом в знакомой комнате среди родственников, к которым привык (моя робость была столь велика, что среди привычного я уже бывал наполовину счастлив)..."

(19 января 1911)

@темы: Ох уж эти сказочки, ох уж эти сказочники

---

кострами-новостройками

Алымы кварталами, строками да струйками,
Током-кровостоком, то ли в холод - то ли в жар,
Выше да над крышами, кострами-новостройками
Склонами-циклонами, да в небо, не дыша...
(М.Козырев)

Что-то странное есть в отраженном от окон одиночных многоэтажек закатном свете.
Что-то такое, от чего перехватывает под диафрагмой, что-то созвучное "Спальным районам", что-то из далекого детства, такое близкое и полузабытое, как смутный сон - даже если ты точно знаешь, что ничего подобного у тебя в детстве не было, или уж во всяком случае тебя не интересовало настолько, чтобы запасть в душу. Эти окна - как маяки, напоминания о чем-то сверх-жизни, сверх повседневных забот и проблем, и при этом они настолько приближены к реальности жизни, что ближе и быть нельзя. Смотришь на них, чувствуешь, как яркие теряющие прямоугольную форму оранжевые пятна выплавляют отпечаток на сетчатке, чтобы потом мерещиться по стенам, на потолке и на полу, смотришь - и как будто приоткрывается чехол вокруг сердца. Как будто снимаешь очки, которые на тебе так давно, что ты уж и забыл, что носишь их - и вдруг видишь мир таким, какой он есть на самом деле, не через призму своего сознания. А еще кажется, что если ты каким-то чудом сможешь добраться до них, дотронуться, почувствовать этот свет, окунуться в него - что-то обязательно произойдет, что-то совершенно недоступное пониманию и оттого особенно волнующее. И знаешь, что, даже если бы это было возможно, всё равно не стал бы этого делать. Может быть, когда-нибудь потом. Просто знать, что такая возможность существует - как и возможность нырнуть в теплое море, погрузившись с головой в искрящуюся на волнах солнечную дорожку, напоминающую плавленное пенистое серебро, и плыть, плыть, и раствориться в этом серебре до конца, смешавшись с водой и солнцем.
Оно просто есть. Есть слепящие глаза окна, и есть порозовевшая стена высотки, и есть этот пойманный в ловушку свет, как фотография, неизбежно неуловимый - тридцать секунд, сорок, минута, и окна снова становятся просто окнами.
И жизнь снова становится просто жизнью.

Sting — Fragile на Яндекс.Музыке

Песня тут не только потому, что это лучший подкаст для ощущений (не считая, конечно, "Потерянный рай"), но и потому, что она - одна из списка "песни-которые-я-могу-слушать-всегда-на-репите-хоть-круглые-сутки".

@темы: Этот город застрял во вранье, Every moment has its music, Открываем чакры, недорого.

---

Мелинда Мелинда ну зачем так жестоко

*срубило под самый корешок*

@темы: лопата, House of BowTie, В доме, который построил Фил, Богиня

---

Шахматы

Номер три с торфеста.

Название: Шахматы
Автор:  Йож во фраке
Бета:  Чёрный Ватаняр
Фандом: Мстители
Пейринг: Тони/Бартон
Рейтинг: NC-17
Размер: 3634
Описание: по заявке "Бартон/Старк. Первое знакомство в команде, попытки доказать кто и чем из них круче, симпатия, осознание, первый поцелуй."

– Мистер Старк?
– Мистер Бартон?

– Мистер Старк?
– Мистер Бартон?
«Пижон».
«Клоун».
Несмотря на все их различия, они даже были чем-то неуловимо похожи, однако оба, не сговариваясь, убили бы несчастного, которому пришло бы в голову сказать им об этом в первые дни их знакомства.
Сначала они пикировались только словесно. В ход шли, по сути, одни и те же приёмы, которые тем не менее каждый искренне полагал собственной уникальной фишкой.
– Всё спасаете мир, когда удаётся выкроить время между банкетами и презентациями новых проектов? Я наслышан о ваших деяниях.
– Не могу сказать того же о ваших. Дайте подумать. Точно, припоминаю одно: вы попытались украсть мои разработки и стремительно ретировались с поля боя, как только пришёл настоящий противник.
Ход – ответ.
– Если бы я не спас тогда нашу дорогую Вдову, мы бы сейчас не наслаждались её обществом.
– Если бы я тогда не остановил её, мы бы сейчас уже ничем не наслаждались, как и добрая половина человечества, проживающая на западном полушарии.
– То есть вы герой.
– С этим утверждением по опросам согласилось восемьдесят семь процентов американцев.
«Хотите игру, мистер Старк? Получите игру».
«Поосторожней с такими заявлениями».
– Интересно, сколько из них сделали этот вывод исключительно на основе ваших постельных подвигов, сведениями о которых нас так прилежно снабжают таблоиды?
– А, таблоиды. Я всё время забываю, что их кто-то ещё читает. Но теперь я, кажется, получил и примерный портрет их среднестатистического читателя. Персонифицированный.
– Жить в Америке было бы гораздо лучше, если бы я действительно был её среднестатистическим жителем.
– Меня всегда пугали неуклюжие и громоздкие конструкции, особенно речевые. Напомните, что вы заканчивали?
– Школу жизни, – хмуро отозвался задетый за живое Бартон. – Не все могут купить для университета четыре лаборатории.
«Туше», подумал Тони. Говард действительно оборудовал в Йеле лаборатории для кафедр физики, геофизики, химии и биомедицины, и это было вскоре после того, как туда поступил Тони. Объяснять, что это была программа поддержки молодых учёных, навязанная Старк Индастриз правительством и охватывавшая штук сорок университетов, было бы бессмысленно и жалко – это выглядело бы как оправдание.
– Ну да, для вас это действительно единственный путь попасть в хоть какое-нибудь высшее учебное заведение, – с деланным сочувствием кивнул Старк. – Я слышал, что на севере школьное образование не очень, но не думал, что настолько. Как вы вообще доносите до людей особо сложные мысли? Жестами?
– Одну очень простую мысль мне хочется донести до вас жестом прямо сейчас.
– Вот об этом я и говорю.
Этот раунд, похоже, оставался за Тони, и Клинту было досадно, но парадоксальным образом и лестно, что Старк вообще обратил на него внимание, что он вообще снизошёл до спора с ним. Всё-таки, что бы он ни говорил, его сознательная полная приключений жизнь началась именно со Старка. Именно костюм железного человека невольно практически лишил невинности его наивное воображение, взбудоражив и подхлестнув его, заставив Клинта вывести свои амбиции на качественно новый уровень – а значит, по сути, именно Старку он был обязан тем, что стал нынешним собой. Однако в лучших традициях эпосов – а что есть сейчас жизнь супергероя, как не пишущийся тысячами телерепортёров эпос – останавливаться на достигнутом он не собирался. Тони был последним рубежом, который надо было преодолеть. Стереть с губ самовлюблённого гения снисходительную улыбку, вызвать если не страх или уважение, то хотя бы опасение в глазах, заставить его с собой считаться и доказать, прежде всего себе, что он, Клинт Соколиный Глаз Бартон, действительно стоит своей самооценки.
Старк мирно изучал свою речь для очередного собрания акционеров, когда его взгляд наткнулся на какую-то фразу, спровоцировавшую цепочку ассоциаций, и он чуть не подпрыгнул в кресле. Бартон так походя обмолвился про четыре лаборатории, словно это было у Тони чуть ли не на лбу написано – а между тем это не было настолько уж общеизвестным фактом. Вернее, программа поддержки науки от Старк Индастриз долго гремела по всей Америке, создавая всей корпорации и лично Говарду неплохой пиар, но о том, что ещё никому не известный Тони учился тогда в Йеле, мог знать только человек, тщательно проследивший его жизненный путь. Конечно, была вероятность, что Бартону это было нужно для какой-то ещё махинации, спланированной, но не осуществленной, но что-то подсказывало Тони, что здесь замешан и эмоциональный фактор.
Всё чудесатее и чудесатее, подумал он, и решил для себя при первом удобном случае кое-что проверить.

– Бартон, мне даже интересно, с какой скоростью происходит деградация сознания при общении с тобой, – с серьезным лицом заметил Тони спустя несколько дней словесных дуэлей, задумчиво смотря на разминающегося Клинта со скамейки тренировочного центра.
– Именно поэтому ты с таким упоением всюду за мной шастаешь? – ухмыльнулся Бартон, растирая руки и шею. Руки у Бартона – загляденье, вот уж на что Старк не умел завидовать другим, но такие руки он бы себе хотел – сильные, жилистые, с четко выступающими венами. И цепкие пальцы, привыкшие к обращению со своенравной тугой тетивой.
– Сам себе экспериментатор, сам себе подопытная крыса. Моя научная этика не позволяет мне подвергать твоему разрушительному воздействию других людей, – доверительно сообщил Тони. – И кстати, отсутствие футболки – вовсе не обязательное условие для рукопашной.
– Мне так больше нравится. Я чувствую себя защищеннее в костюме, когда я знаю, что могу постоять за себя и голым.
«Позер».
«Зануда».
– …твоя логика по-прежнему поражает меня в самое сердце.
– Я стараюсь.
Они вышли на свободное пространство, каучуковый пол холодил босые ноги. Спарринги не входили в обязательную программу, скорее были очередным способом приятно провести время – Бартона то и дело утаскивала на полигон Вдова, которая начинала раздражаться и нервничать, если долгое время никому не удавалось набить морду, а привыкший к ежедневным тренировкам Стив часто гонял остававшихся безвестными агентов ЩИТа, рискнувших встать с ним в пару.
Отойдя на пять шагов, Бартон обернулся и раскинул накачанные руки, демонстрируя полную готовность:
– Давайте, ваше величество, удивите меня.
Сильная шея, безволосая широкая грудь, подтянутый рельефный живот, странный, почти женственный силуэт талии, парадоксальным образом ничуть не портящий общее впечатление атлетического совершенства.
«Еще бы ты дрался в футболке».
«Это определенно любопытно, как ты на меня пялишься».
Улыбка у лучника была наглой до невозможности, и у Тони невольно закралось подозрение, что её копировали с него. Старк мысленно прикинул – примерно одного роста, примерно одной комплекции. В тех схватках, которым Тони стал свидетель, Бартон был похож на кошачьего хищника – плавные движения, ни одного лишнего жеста, собирался, подбирался, как перед прыжком. Вряд ли от вора и в принципе криминального субъекта можно ждать честных приемов, надо не забываться и, не отвлекаясь, следить за руками и ногами. Отвлекать Бартон явно мастак.
И еще, вряд ли его можно сбить с толку стандартными приемами, из тех, кто он раз за разом отрабатывал на хоть и превосходящем его по физической силе, но чрезвычайно наивном Стиве.
– Что-то мне подсказывает, добром дело не кончится… – пробормотал Старк под нос, поднимая руки и шагая навстречу.
Способы ведения ближнего боя у обоих оказались похожими – быстрые резкие удары, крепкие захваты, попытка взять скоростью – да и моральные установки на тему «как можно драться, как нельзя» примерно на одном уровне. Правда, после трех-четырех пропущенных ударов Старк понял, что по опыту и отработанности движений несколько проигрывает. Его выпады неизменно натыкались на надежный блок, после чего он едва успевал отпрыгнуть от контрудара – вывести Клинта из строя хотя бы ненадолго представлялось невозможным. И это Бартон еще не нападал.
– Старк, а тебе сильно повезло, что я твой друг, – почувствовав своё превосходство, скалился лучник.
Вспотевший Старк стиснул зубы – дурацкая идея была с самого начала, как Хоукай вообще его так легко вытащил? Ежу понятно, что это самый простой способ доказать превосходство, и он, Тони, повелся как идиот. В конце концов, что бы Старк ни говорил Стиву, в боевом плане без костюма его навыки были ориентированы скорее на защиту, и то недолгую. Это в его глазах было вполне оправданным – гений на то и гений, чтобы, в отличие от вынужденных отмахиваться вручную, иметь привилегию пользоваться своими изобретениями. Конечно, обделенный гениальностью Бартон, прекрасно понимая недостатки своего любимого оружия в ближнем бою, мог рассчитывать только на собственные кулаки и совершенствовался в боевых искусствах всю сознательную жизнь.
«Ну ладно…»
Забыв об осторожности, Старк быстрыми ударами оттеснил Бартона к стенке, заставив того прижаться лопатками к металлу, а потом совсем не по-боевому схватил его за поднятые к лицу запястья. Замерев, медленно и плавно повел в стороны, чувствуя с нарастающим ликованием, как Бартон против воли расслабляется, подаваясь. Тони протолкнул колено между крепких, мускулистых бёдер, оценивая приоткрытый рот и странное обречённое выражение на лице Клинта, на пробу наклонился ближе. Бартон шевельнул губами, словно пытаясь что-то сказать, но не смог.
Напряжение становилось ощутимым, воздух буквально искрил. Старк на секунду заколебался, но невесть откуда взявшееся стремление подчинить, выросшее из банального желания поставить Бартона на место, пересилило, и он с силой врезал лбом Клинту в переносицу.
– Позови, как очухаешься, – произнёс он, глядя на зажимающего нос Бартона.
Повернулся и пошёл прочь.
Зря.
Что-то с силой ударило его под щиколотку, потолок крутанулся перед глазами, и в следующую секунду он понял, что уже лежит на полу лицом вниз, причём грёбаный Бартон, очевидно, успел подхватить его, чтобы он не ударился.
– Я поддавался, – прошипел Клинт ему на ухо, стягивая руки, очевидно, боксёрским бинтом.
Походя наступил Тони между лопаток, скорее обозначая прикосновение, чем реально наступая, и пошёл к выходу.
Твою мать.

Всю следующую ночь Старку снилось, как они продолжают драться на узком ярко освещенном пространстве. Во сне Старк был значительно сильнее – он раз за разом с легкостью опрокидывал лучника и, оказавшись сверху, на правах победителя беззастенчиво разводил его руки в стороны, с упоением водил губами по обнажённой шее и плечам, прикусывая кожу, оставляя метки и засосы. Бартон во сне был вовсе не против, послушно подставлялся и хрипло шептал какие-то пошлости. Проснувшись, Старк понял, что мысль о Бартоне под ним возбуждает его и наяву, и крепко задумался. С одной стороны, он знал, что нравится Клинту, если не больше, знал, что мог бы использовать эти давние невесть откуда взявшиеся чувства, если бы захотел – но с другой, он сам всё испортил на спарринге. Теперь Клинт его близко не подпустит, будет ждать новой подлянки. С этим надо что-то делать.
Он был бы удивлен, если бы узнал, что ровно в тот самый момент, когда он размышлял над этой задачей, расхаживая в гордом одиночестве по просторным комнатам, прижатый чужим телом Бартон изо всех сил кусал подушку, чтобы не стонать его имя. Он даже мысли не допускал, что что-то на этом свете может заставить плейбоя и миллиардера, воспринимающего бывшего вора как главный объект для тренировки остроумия, в здравом уме и трезвой памяти оказаться на месте этого случайного двухметрового атлета за его спиной, поэтому приходилось полагаться на собственную фантазию.

– Эй, как твой нос? – как можно более ненавязчиво поинтересовался Старк, наливая себе кофе из установленной в общей гостиной кофеварки. Время было настолько поздним, что в штаб-квартире не осталось почти никого. Уходить последними вошло в привычку – когда вокруг нет других людей, всё отчего-то воспринимается куда острее, и не приходится отвлекаться на всех желающих с ними поговорить, посоветоваться, а то и отправить куда-нибудь к черту на рога из-за очередного нарушения мирной жизни населения.
– Ну ты и наглец, Старк, – покачал головой развалившийся на диване Бартон, на носу которого темнел заметный синяк, не до конца прикрываемый солнечными очками.
Еще очки давали прекрасную возможность исподтишка наблюдать за Тони, отслеживать каждый жест и каждый его шаг по комнате. Это было всё, что оставалось Клинту с учётом последних событий. Старк был прекрасен, весь, не стараясь впечатлить или понравиться. Старк просто был, просто существовал, так же, как и все остальные люди, но как-то умудрялся превращать собственное существование в увлекательное представление, так что у выросшего в цирке Клинта, привыкшего, как никто другой, разделять шоу и его малопривлекательную изнанку, зубы сводило от желания вломиться и либо загубить номер, либо стать его частью.
Когда Тони смотрел на него с привычной усмешкой, у Бартона разом включались все защитные реакции – он начинал шутить, подкалывать, смеяться – что угодно, лишь бы не выдать, что восхищение перешло в откровенное желание, заставляющее его искать приключений в ночных клубах и приходить наутро с искусанными в кровь губами. И не дай бог подпустить Старка к себе – тому смешно, а у Клинта всё внутри переворачивается и не выдает только потому, что он обещает организму подумать об этом позже. Желательно ночью. Пока никто не видит.
– Перелома нет, не беспокойся.
– Жаль.
«Да, тогда ты чувствовал бы себя куда более обязанным».
«Я и без того от внезапно проснувшейся совести чувствую себя долбанным Гринчем с растущим сердцем».
Его с того дня не отпускали кадры их сцепленных в схватке рук, ощущение горячей кожи под пальцами и изумленное лицо Бартона так близко. У него же был такой превосходный шанс, а он его так бездарно потратил. Бартон прирожденный боец, с тех пор он ни разу не подпускал Старка даже на расстояние вытянутой руки – взгляд становился острым, движения собранными, какая уж тут романтика.
Хотя, с другой стороны, может быть, именно романтика, классическая и по всем правилам…
– Хочешь кофе?
Поверх очков показались светлые брови, подержались так пару секунд, потом опустились. Бартон осторожно кивнул. Старк послушно направился обратно к кофеварке.
Вот тут лучник забеспокоился не на шутку:
– И ты что, не собираешься отвечать мне «Встань и сделай» или хотя бы «Сочувствую»? Или ты просто подсыплешь туда слабительное, как обделенные фантазией школьники?
– Нет, я подсыплю виагру, как не обделенные фантазией школьники, – невозмутимо ответил колдующий со стаканчиками Старк, не поворачиваясь. На эти сказанные в шутку слова организм Бартона прореагировал совершенно предсказуемо – от пробежавших мурашек передернулись плечи и даже слегка встали дыбом волосы.
«Убить бы тебя, Старк, за такие шуточки. Мало мне того, что я уже которую ночь выспаться не могу».
– Зачем?
– Не знаю, я еще не придумал, – Тони подошел к Бартону и отдал ему кофе. – Может, хоть так от тебя будет какая-нибудь польза.
До этой плоскости их словесные дуэли еще не доходили – еще минуту назад Старку очень хотелось сказать этому ощетинивающемуся при каждом его приближении ежику что-нибудь пошлое, а теперь уже Старк не был так уверен, что стоило. Но любую свою неуверенность он привык убивать на корню, поэтому продолжил почти без запинки, смотря сверху вниз:
– Кстати, ты что, тогда действительно поверил, что я собирался тебя поцеловать?
В непроницаемых черных стеклах отражались лампы по периметру стен, потолок и он сам, вытянутый, как в одном из зеркал комнаты смеха. Помедлив, Бартон вдруг широко улыбнулся и, вытянув шею, понизил голос:
– Нет. Не поверил. И знаешь, почему? Ты привык жить по правилам, даже если одни правила предполагают нарушение других. В твоём мире не целуют людей из моего.
– А в твоём? – Старк чувствовал, что его берут на слабо, но сам хотел поддаться. Его уловками заманивали туда, куда он сам пытался пробиться.
– А в моём мире, – с удовольствием, размеренно отозвался Бартон, – нет правил.
Протянув руку, Старк медленно снял с лучника очки и бросил их на сиденье рядом. Повисшая тишина стала давить на сознание. Бартон смотрел, не мигая, готовый к любым неожиданностям, и Тони не удивился бы, оказавшись он в следующий миг на ковре, как тогда, прижатым к полу со скрученными за спиной руками. Но риск – дело благородное, давно ставшее второй натурой Старка. Облокотившись о подлокотник, он так же медленно наклонился и потянулся к крепко сжатым губам. Бартон рефлекторно отшатнулся, выставив вперед руку, отрезвляя размечтавшегося уже было Тони:
– Опять драться будешь?
Чуть не чертыхнувшись вслух, Старк нечеловеческим усилием запрятал нетерпение поглубже и деланно рассмеялся, отстраняясь:
– А тебя, я смотрю, опыт ничему не учит.
– Учит, – коротко ответил Бартон, и взметнулся вверх. Не дав Тони опомниться, завел его руки за спину, взяв в крепкий захват, лишая возможности пошевелиться – и поцеловал настойчиво и просяще. Ликующий Старк открылся и ответил сразу же, чтобы у глупого Бартона и мысли не возникло, что у Тони что-то другое на уме – еще обидится, ощетинится снова, и Старку действительно придется что-нибудь подсыпать в кофе, чтобы сполна насладиться гибким мускулистым телом.
Нерешительный дурак, чуть меньше сантиментов – и всё было бы возможно гораздо раньше. Впрочем, оба хороши.
С трудом оторвавшись от губ с привкусом кофе и мяты, Бартон отстранился и посмотрел на Тони неверящим веселым взглядом:
– Охренеть, я это сделал.
– Чудно, – отозвался Старк, облизываясь. – Теперь будь добр, отпусти мои руки, у меня есть идеи по поводу гораздо лучшего их применения.
«Ты великолепная сволочь».
«От такого слышу».
Бартон шагнул назад и опустился на диван, потащив за собой Старка.
Пожалуй, первая партия кончилась вничью.

Бартон не мог точно сказать, победителем или побежденным он себя чувствовал сейчас, оказавшись на диване под Старком. Тот, похоже, решил доконать его губы – глубоко запускал язык, ведя им по зубам, прикусывал, затягивал, всё напирал и напирал, заставляя Клинта отползать, принимая горизонтальное положение. К тому моменту, как под головой оказался подлокотник и отползать было уже некуда, Старк успел профессионально расстегнуть пряжку его ремня, опустить молнию и, забравшись внутрь рукой, обхватить тут же вставший член – и только потом прервал затянувшийся поцелуй, чтобы избавиться от своей одежды.
– Если тут где-нибудь камеры, нам прилетит от начальства, – пробормотал Бартон, стягивая футболку через голову.
– У нас нет начальства, – невозмутимо ответил Тони, дорогие брюки полетели к дорогим ботинкам и дешевой футболке на пол. Клинт даже растерялся, не зная, куда смотреть – на горевший ровным светом реактор, на возбужденный член или на покрасневшие губы Старка. Старк взялся за его ремень, поторопил: – Ну-ка.
Бартон приподнял бедра, поражаясь, с каким профессионализмом и изяществом Старк избавляется от ненужной одежды. Впрочем, Старк всё делал с профессионализмом и изяществом. Видимо, это было врожденное.
– Ты охрененно целуешься, – зачем-то признался он, когда обнаженный Тони вновь придавил его теплой тяжестью тела к дивану.
– Я только начал, – мурлыкнул Старк, превращая наконец в реальность свой сладкий сон – опустив голову, провел языком по горячей шее, чуть прикусил, с удовольствием услышал короткий оборвавшийся вдох.
Целовать Бартона было одно удовольствие – тот чутко реагировал на каждое прикосновение, будто кожа не огрубела за столько лет драк и тренировок, руками не лез, указывать не пытался, послушно подчиняясь и принимая, как данное, главенство Старка. Это возбуждало даже сильнее чужого едва заметного терпкого запаха, которым Тони упивался, изучая губами плечи и грудь лучника. Лизнув напряженный сосок, почувствовал, как Бартон вздрогнул. Руки взметнулись наверх, лучник вцепился в мягкий подлокотник за головой, раздвинул ноги и, прижавшись членом к упругому животу, призывно двинул бедрами. Старк, искренне гордящийся своим терпением и выдержкой, на провокацию не поддался – он еще не в полной мере насладился ощущением гладкой кожи и коснулся языком не всех бледных шрамов и царапин, превращая чужие отметки в свои. Еще надавить вытянутыми руками на грудь, обвести языком впадину пупка, еще сползти ниже, провести губами по дорожке волос, чувствуя, как Клинта бьет мелкая дрожь. Вообще-то у него были другие планы, но, приподнявшись на локтях – так, чтобы ему было видно запрокинувшего голову дышащего быстро и коротко Бартона – Старк исключительно ради интереса широко провел снизу вверх языком по стоящему члену и взял в рот. Реакция превзошла все ожидания – гортанно охнув, лучник выгнулся и еще шире раскинул ноги. Старк милостиво прошелся пару раз вверх-вниз, потом выпрямился, сел на пятки и невольно засмотрелся на растекающегося от желания Бартона.
Кто бы мог подумать.
– Старк, ты можешь любоваться мной и трахая, а я получу явно больше удовольствия, – недовольно заметил Бартон, открывая глаза.
– Терпению учиться надо тебе, юный падаван, – усмехнувшись, Тони устроил бедра лучника у себя на коленях и облизал пальцы.
– Ты даже не представляешь, сколько я терпел, – тихо, почти под нос ответил Бартон. Старк на миг замер, всматриваясь в обаятельное лицо. Ему вдруг показалось, что вся эта пурга про связывающие людей вселенские нити или предназначение имеет право на существование. Нет, бред, конечно, просто два человека, умеющие приятно проводить время, просто два интересных друг другу человека… Но черт побери, может, кто-то действительно предопределил еще в момент их первой встречи, что когда-нибудь Бартон будет вот так лежать и держаться за подлокотник, а Старк будет старательно сдерживаться, чтобы растянуть удовольствие?
Старк смотрел в глаза Клинту, Клинт смотрел в глаза Старку, и время замерло на целых несколько секунд – пока Тони не вставил пальцы. Два. До конца.
Взвившись от неожиданности, Бартон издал какой-то кошачий звук, грудная клетка заходила ходуном. Ноющая боль от возбуждения моментально отдалась от члена Старка в низ живота, но он всё-таки двинул рукой еще раз, поворачивая и разводя пальцы в стороны – Клинт принимал с легкостью, шумно дышал и выгибался так, что точки опоры у него остались три – руки, затылок и ягодицы на ногах Старка. Тони прошибло потом.
– Черт возьми, я не понимаю тех, кто не хочет тебя выебать, пообщавшись с тобой хоть немного, – покачал головой Тони, чувствуя, что у него от желания стал заплетаться язык.
– Ммм, – что-то промычал Клинт, насаживаясь на его пальцы. Больше Старк терпеть не мог – не убирая руку, другой, нагнувшись, достал из валяющихся на полу джинсов презерватив со смазкой, отработанно вскрыл упаковку зубами и раскатал по члену. Потянувшись вперед, уперся руками по обе стороны от разгоряченного тела, устроился между гостеприимно разведенных ног и одним плавным движением вошел в сладко дрожащего Клинта полностью, задерживая дыхание.
Всё.
Он это сделал.
Клинт Соколиный глаз Бартон, проклятый циркач, превосходный боец, его личный раздражитель и объект эротических желаний распят под ним в гостиной на виду у всех камер. Плевать. В этом мире нет правил. Хоукай тесный и горячий до умопомрачения, он прикусывает кулак, чтобы не кричать, и запрокидывает голову, выставляя напоказ жилистую шею. Тони Старк, признанный героем восьмьюдесятью семью процентами американцев, с чувством абсолютного победителя берет ритм, и не думая больше осторожничать ни секунды.
Никогда не боявшийся ничего, кроме сумасшествия, Бартон сейчас готов был сойти с ума добровольно. Он честно по-мужски старался не стонать от каждого резкого проникающего движения, но блять, Старк умудрялся делать с ним что-то такое, от чего в голове шумело как от алкоголя, и сердце готово было вырваться насквозь, порвав грудную клетку. Он почти чувствовал, как вскипает кровь, и еще, кажется, он в запале что-то оторвал от дивана, потому что держаться стало куда неудобнее.
– А потом… – по слогам проговаривал нависнувший над ним Старк, вталкиваясь до упора размеренными широкими движениями. – Мы поедем ко мне… – с влажных волос на живот Бартону упала капля пота. – И я отымею тебя еще раз… – от очередного рывка Клинт застонал сквозь зубы и извернулся ужом. – Столько раз… – от следующего под тем же углом – закричал в голос. – Сколько захочу.
Не выдержав, Бартон опустил руку и обхватил свой пульсирующий член. Старк ускорился, чувствуя, как тело начинает ныть от предчувствия оргазма. Двигаясь рвано и быстро, довел себя почти до конца, собираясь вынуть и закончить вручную, но тут вдруг Бартон втянул живот, вцепился рукой в его бедро – и кончил, изогнувшись при этом так, что у Старка помутнело перед глазами. Когда Тони вернул себе способность соображать, оказалось, что все его планы пошли прахом, и он против воли излился куда-то глубоко в это потрясающее тело.
Уткнувшись лбом в поднимающиеся от частых вздохов ключицы, Старк подождал, пока восстановится дыхание, потом, обретя прежнюю невозмутимость, сел и стянул презерватив. Посмотрел на распластанного вспотевшего Клинта, смотрящего расширившимися глазами в потолок, самодовольно улыбнулся и потянулся за джинсами:
– Поехали, ковбой. Ночь только начинается.

@темы: творчество своё, Боженятко и Ко., Шлюхоптица

---

Someone's curse is someone's kink

Номер два с торфеста.

Название: Someone's curse is someone's kink
Автор:  Йож во фраке
Фандом: Мстители
Пейринг: Тони/Бартон
Рейтинг: NC-17
Размер: 3001
Описание: по заявке "Бартон/Тони, акцент на том, что Хоукая реактор Старка буквально завораживает"
Примечание: конец - это относительно рейтинговый бонус

– Бартон, твою мать, ты меня вообще слушаешь?!

– Бартон, твою мать, ты меня вообще слушаешь?! – долетел до сознания раздраженный голос Наташи.
Лучник отстраненно кивнул, не отрывая взгляд от сидящего напротив в непринужденной позе Старка. Точнее даже будет сказать «полулежащего», потому что черт побери, только Старк умеет принимать такие позы, сидя на обычном стуле. Но Бартону было, по большей части, всё равно, в какой позе сидит миллионер и плейбой, его интересовала круглая штука в его груди, равномерно горящая холодным голубым светом под тонкой тканью футболки Black Sabbath. Конечно, его реакция сейчас была уже не столь откровенной, как при первой встрече – тогда он просто почувствовал себя кроликом перед удавом или летящей на свет огонька букашкой. От реактора исходил не свет, это была материализованная опасность в чистом виде. Да он даже протянутую руку тогда не сразу пожал – буквально завис, пожирая взглядом свет, принимающий в его глазах несколько потусторонний оттенок. Старк, откровенно над ним потешавшийся, лично уже раза три объяснял на пальцах основные принципы действия Реактора Холодного Ядерного Синтеза, но лучник отказывался заменять в голове образ волшебного соединения технологий и живых тканей сухими расчетами и неинтересными чертежами.
Для себя Бартон пришел к выводу, что Старк был ходячим чудом, а реактор в груди – самым главным его воплощением. А еще – бомбой замедленного действия. По сути – наркотиком, поддерживающем жизнь, делающим такого независимого Старка полностью зависимым.
– Клинт! – вместо Тони в поле зрения нижняя половина тела подошедшей Наташи. Бартон поднял на неё глаза, душевно улыбнулся:
– Я тебя внимательно слушаю.
– Ну и о чем я сейчас говорила?
– Что-то о… эм… Милая, я так люблю твой голос, что я просто наслаждался им, не размениваясь на детали, – поморгал Бартон, прикидывая, пошел бы Наташе реактор. Вряд ли. На Тони с его плечами и шеей смотрится куда лучше.
– Сколько можно пялиться на Старка? – обозлилась Вдова, шлепнув черную папку с инструкциями на стол перед лучником. Тони незамедлительно встрял:
– А ты не ревнуй. Может, у нас любовь, – и состроил глазки Бартону. Клинт послал ему воздушный поцелуй, про себя зарекаясь смотреть глазами технофила как на реактор, так и на всего Тони – на всякий случай. Подтащив к себе папку, лучник приказал себе сконцентрироваться на нюансах предстоящей операции.

– Я не понял, что вы хотите сделать с моим луком? – округлил глаза Клинт, выслушав короткое деловое пояснение от Коулсона на следующее утро. Лучника под предлогом «одного занимательного предложения» вытащили в штаб-квартиру ни свет ни заря, а в таких условиях он соображал не очень оперативно соображал, чего от него хотят. Даже отшучиваться сил не было.
– Не с луком, со стрелами, – поправил Коулсон, ничуть не отличающийся от Коулсона во любое другое время суток, будто сон был для него пережитком прошлого и штукой в целом необязательной. – Это предположение, не более того, но проверить стоит. Добавив в наконечник грамм этого сплава, можно надеяться на…
– Лишний грамм при стрельбе – это очень много, – резко заметил Клинт, вообще нервно относящийся ко всем чужим идеям относительно его лука.
– Я знаю, агент Бартон, – успокаивающе уверил его Коулсон, наклоняясь вперед над столом. – Вам будет дано необходимое время для тренировок.
– Меня в целом не очень вдохновляют изобретения ваших химиков, – буркнул Бартон, рассматривая подробно разложенный на большом экране за спиной Коулсона состав чудо-сплава. Разноцветный – не иначе как для его, Бартона, лучшего понимания. Прямо как в школе.
Коулсон с деланным равнодушием кивнул:
– Я понимаю, вы так долго оттачивали мастерство без вариаций, что не можете быть уверены в успехе подобного эксперимента…
Этого лучник стерпеть уже не мог. Вскинувшись, он поднял вверх палец:
– Коулсон, позвольте вам напомнить, перед вами сидит лучший стрелок в Америке, а может быть, даже и в мире. С вашей стороны крайне глупо сомневаться в моей компетенции, и… фух, я не умею так долго и пафосно говорить, как вы, поэтому давайте, показывайте, что куда лепить, а я вам настреляю что хотите.
Коулсон позволил себе сдержанную улыбку:
– В разработке сплава участвовал мистер Старк. Советую вам лично посетить его лабораторию, я думаю, вы найдёте общий язык.

Найдут они общий язык, ага… Трудно найти общий язык, когда у тебя при разговоре все мысли крутятся вокруг атомного реактора в собеседнике. Хоукай по уровню разрушительности и сам мог сравниться с небольшой ядерной катастрофой, но всё же, каково жить с миниатюрным Чернобылем в собственном сердце, представлял слабо. Чтобы при этом еще оставаться в здравом уме и позитивном настроении – надо либо изначально быть безумцем, либо человеком нереальной силы воли. Старк, похоже, благополучно сочетал в себе оба варианта.
Джарвис пропустил без проблем, открыв все нужные ворота. Бартон припарковал мотоцикл на обширной стоянке особняка Старка, сунул ключи в карман и нарочито медленно пошел к дому, допрашивая сам себя, почему он с такой легкостью купился на блестяшку. Каждый день просвечивающая сквозь футболку блестяшка продолжала вызывать в его воображении ассоциации с Хиросимой, Нагасаки, претензионным проектом БАКа, секретными американскими разработками… Любопытство прочно завязалось на опасении, создав какое-то непривычное для Бартона патологическое влечение.
Благополучно пройдя через автоматически распахнувшиеся двери, лучник оказался в просторной гостиной, радующей глаз приятными бежевыми тонами и обилием разбросанных в самых неожиданных местах недопитых бутылок, очень дорогих даже визуально.
- АУУ! – заорал он во всю мощь своих цирковых легких, оглядываясь.
Со стороны уходящей вниз лестницы напротив раздался отдаленный грохот, потом приближающиеся ругательства – и в поле зрения возник сам Тони, вытирающий перепачканные в чем-то маслянистом руки грязной серой тряпкой:
– Что ты орешь, я всё равно бы поднялся, Джарвис уже любезно сообщил, чья задница прохлаждается у меня в гостиной.
Вся подготовленная речь мигом вылетела из головы – оказывается, Тони по случаю жары рубашек дома не носил. Реактор на голой мускулистой груди сиял ярче звезды. Неживой металл. Живая кожа. Концентрированная ядерная смерть, запертая внутри ликования жизни и силы.
Бартон сглотнул.
Интересно, сколько человек можно уничтожить с помощью такого количества энергии?..
– И тебе привет, – хмыкнул Старк, подходя к бару и наливая себе виски. – Будешь?
– Буду, – кивнул лучник, опускаясь на мягкий диван. – Меня Коулсон послал.
– Ух ты, – Старк отдал ему бокал и занял одну из своих коронных поз «я знаю, вы все тут меня хотите» в углу дивана. – Что же ты сделал такого, что вывело нашего мистера-невозмутимость? Приставал?
– К тебе послал, – уточнил Клинт.
– Ммм, вообще-то посылают обычно абстрактно, но если ты уверен, что это место находится здесь... – Старк пожал покатыми плечами и сделал глоток, запрокинув голову. Дернулся кадык. Бартон зажмурился, майка в один миг показалось чрезмерно теплой одеждой для такой температуры.
– Он сказал, у тебя есть какой-то сплав…
– Дофига и больше.
– Для стрел… – мысль отчаянно ускользала. Видимо, жара. – Чтобы… стрелять…
– Бартон, о чем ты думаешь?
Вопрос резанул слух, Клинт от неожиданности ответил честно:
– Об этой штуковине.
Старк, вопреки обыкновению, промолчал. Даже не стал закатывать глаза или прикрывать реактор одной из подушек, фривольно разбросанных вокруг – он просто с интересом смотрел на лучника. Тот кинулся оправдываться, по привычке надеясь обратить всё в шутку:
– Прости, это сильнее меня, ты чертов гипнотизер с этой штукой вместо маятника на веревочке. Наверно, я в прошлой жизни был какой-нибудь ядерной частицей, и теперь эта фигня мне как дом родной. И вообще я сижу рядом с живым киборгом и…
– Хочешь потрогать? – просто спросил Старк.
Бартон хотел. Очень хотел.
– А в морду не дашь? – недоверчиво поинтересовался он на всякий случай.
– Попробую удержаться, – заверил его Тони, приглашающе откидываясь на подлокотник – и Клинт внезапно вздрогнул от осознания того, с какой лёгкостью Старк подпустил его к последней, по сути, линии обороны. Вот так вот просто. Достаточно будет одного резкого движения…
– А ведь я могу его отключить, – пробормотал он не слушающимся голосом. – Ты показывал как.
– В самом деле? – лениво поинтересовался Тони. – А зачем?
Логическое мышление Бартона куда-то улетучилось. Вопрос был справедлив, но в то же время почему-то до жути бессмысленен.
– Ну я же могу, – наконец отозвался он. Подвинулся ближе и медленно провел пальцем по грани.
Металл вплавляется прямо в смуглую кожу – зрелище пугающее и завораживающее, просто торжество единения человека и науки. Привыкшие к тетиве пальцы легко скользили по идеально гладкой холодной поверхности, напомнившей ему его военный жетон. Интересно, этот металл тоже солоноватый на вкус?..
Поняв, что пауза затянулась, Клинт нерешительно поднял глаза на Тони, не отнимая пальцев. Тот смотрел странно, дышал через раз, коротко и как-то рвано – Бартон в который раз не мог не признать, что эта живая легенда хороша, чертовски хороша. Ради интереса лучник провел пальцами дорожку от реактора к выступающим ключицам – Старк шумно втянул носом воздух, сощурив темно-карие глаза.
Бартону даже не надо было смотреть вниз, чтобы понять причину.
– Э… Ты меня совращаешь? – решил внести ясность Бартон. Старк вскинул красивые брови:
– Это еще вопрос, кто кого. Не я пожираю тебя взглядом каждое свободное мгновение, и не я сейчас лапаю тебя за шею.
– То есть мне прекратить?
Вместо ответа Тони положил левую руку на колено Бартона, как-то очень легко и естественно скользнул выше, добрался до паха и, забравшись под майку, запустил пальцы под тяжелый ремень. Не отрывая взгляда, будто правда смотрящий на кролика удав – великолепная сволочь, знающая себе цену. Лучник почувствовал, что за него уже всё решили.
– Старк, я…
– Только не надо мне рассказывать, что ты целомудренен и невинен, – перебил его Тони с легким раздражением, подался вперед и поцеловал так, что, даже если где-то в Бартоне и оставались целомудренность и невинность, на этом моменте они скончались в судорогах.
– И не собирался, – заверил его лучник, когда Тони наконец соизволил оставить его губы и язык в покое. – Я только хотел сказать, что предпочитаю быть сверху.
– Не вопрос, – ослепительно улыбнулся Старк, уже стягивающий с лучника майку.

Одно мягкое движение – и Бартон лежит на спине, прижатый чужим телом, со вкусом чужого и весьма грубого поцелуя на губах. Почувствовав, как к коже прижался реактор, вздрогнул всем телом, сердце бешено забилось – слишком холодно, слишком близко, слишком... Оседлавший его Старк отстранился, посмотрел в расширившиеся зрачки:
– Боишься?
Надо было бы его послать, но Клинт неожиданно для себя признался:
– Боюсь.
– Зря.
– Ты ходячая бомба, я шкурой чувствую исходящую от него опасность, вот сейчас особенно буквально.
– Ты слишком много болтаешь, – покачал головой Старк, выпрямившись.
– Кто бы говорил, – пробормотал Бартон, успокаивая сердце, пока Тони без особых трудностей расстегивал пряжку чужого ремня. Эти пальцы вынуждены быть ловкими – от их движения зачастую зависит не только судьба хозяина, но и всего района. Всего города. Всего мира.
Если бы он кому-нибудь рассказал, что вытворял мачомэн и плейбой, ему никто бы не поверил. Если бы он при этом попытался доказать, что собственно сам мачомэн получал от процесса очевидное удовольствие, его и вовсе подняли бы на смех. Но привыкший брать от жизни всё Тони действительно умудрялся откровенно кайфовать, даже водя головой между разведенными до предела цирковой растяжки ногами. Он получал столько же, сколько давал.
Он буквально плавился, оказавшись чуть позже лежащим на спине, с закинутыми за подлокотник руками – обхватывал ногами и с подкупающей готовностью отдавался целиком. Бартон не позволил ему повернуться – слишком дорого было зрелище равномерно горящего реактора по контрасту с влажной от пота кожей и ходящими под кожей мышцами. Старк запрокидывал голову, напрягая шею, закусывал губу, закрывал горящие глаза – а Клинт смотрел на него сверху вниз и всё не мог насмотреться. Когда он, демонстрируя чудеса гибкости, наклонился и коснулся губами грани кожи и реактора, Тони издал какой-то нечленораздельный звук и рванулся наверх так, что Бартон против своей воли прошелся по металлу языком. Нет, не соленый… Старк резко притянул его к себе за плечи и пробормотал срывающимся голосом:
– Бартон, если ты боишься, что я взорвусь – напрасно надеешься. Будь любезен, прекрати вести себя со мной как с принцессой, и... Черт, да! – чувственно отозвался он на резкий толчок, а потом и вовсе перестал сдерживать в себе все просящиеся наружу звуки – уж если Бартон в чем-то и был профи, так это в отбрасывании осторожности.
Пока, спустя какое-то время, разомлевший Тони в совершенно бесстыдной позе приходил в себя на диване, Клинт сидел на полу рядом, допивал виски, задумчиво водил пальцем по диаметру реактора и пытался понять, изменилось ли что-нибудь в его к нему отношении. Во всяком случае, опасность он уже не чувствовал, и энергия, в целом, конечно, мирная.
– Так за чем ты пришел? – подал голос Старк, расслабленно смотря в потолок.
– Мои таланты столь пагубно влияют на память? – беззаботно усмехнулся Лучник, сам уже по большому счету забывший, с чего начался этот столь феерически закончившийся поход в гости.
– Не задавайся, – легонько стукнув его по затылку, Тони подтянулся на локтях и посмотрел на лучника. На шее у Тони еще виднелись следы легких укусов. Глаза у Тони по-прежнему были шальные.
– Коулсон сказал, что ты разрабатывал сплав для наконечников.
Старк задумчиво посмотрел в сторону лаборатории, потом откинулся обратно:
– Знаешь, сплавы – это последнее, о чем мне сейчас хочется говорить. Иди сюда. И дай мне мой виски.


Бонус:

Закончить можно было за пару дней. К концу третьих суток не была сделана и половина. Главным образом потому, что вся необходимая аппаратура была в лаборатории у Старка, и еще потому, что Бартон обязан был присутствовать при священнодействии со стрелами. Лучник плевал с высокой колокольни на дело, сроки и ответственность и от безделья использовал любую свободную минуту, чтобы заполучить еще одну порцию кайфа.
– Клинт.
– Ммм?
– …Клинт, ты мешаешь мне работать.
– А ты не обращай на меня внимание.
– Да ты гений. Давай поменяемся местами, и я посмотрю, как ты будешь не обращать на меня внимание.
– Нееет, я во всех этих штуках не рублю.
– Вот поэтому и… Блять, если ты сейчас же не перестанешь, мы и сегодня не закончим. Я не могу сконцентрироваться на точных расчетах с твоей рукой на члене, а это твои стрелы, между прочим.
– Ммм…
– Ну что мне с тобой делать, – Тони осторожно откладывает какой-то очередной высокотехнологичный пинцет, поворачивается и в два шага грубо прижимает неприлично довольного Бартона к столу напротив. На столе полно бывших разработок, мини-проектов, неудавшихся экспериментов, приборов с горящими лампочками и старых пластмассовых дисковых коробок олд-скульного рока, сохраняемых из соображений ностальгии. То, чему не повезло оказаться по краям, летит на пол. Упоение чужим натренированным телом раз от разу будто только возрастает – от скорости, напряженных мышц, прочных захватов и возможности не сдерживать силы сносит крышу.
– Ей-ей, полегче! – прикрикнул скрученный Бартон, оказавшись носом в холодной столешнице.
– Еще скажи, что тебе не нравится, – Старк одним рывком спустил с лучника выданные лично им домашние штаны. Главным их преимуществом было отсутствие ремня и застежек.
Клинт уперся в стол локтями, чувствуя, как пробегают мурашки по коже и сводит лопатки от предвкушения. Где-то на второй день коварнейший Тони заверил его, что пассив получает куда больше удовольствия, и наглядно доказал на практике, приложив весь свой немалый сексуальный опыт общения с обоими полами. А потом еще раз доказал. И еще.
С тех пор Бартон вообще перестал оглядываться на какие бы то ни было рамки приличия. Он не давал Старку спать ночью – тот и рад бы был, но игнорировать цепкие пальцы и сухие губы не было никакой возможности – и начавший уже было засыпать Старк с тихим рычанием перекатывался по кровати, прижимая поразительно гибкого и сильного лучника своим телом, и от ликующей улыбки в неоновом свете реактора просыпалось звериное желание отыметь её обладателя так старательно, чтобы он не смог бы даже сидеть, не то что ходить. Но тот отличался удивительной живучестью – он просыпался бодрым и веселым и радостно убегал варить кофе в часы, которые у привыкшего спать в своё удовольствие Старка считались серединой ночи. Теперь Тони приходилось просыпаться, когда Бартону становилось скучно пересматривать получившееся домашнее видео с камер наблюдения и радостно делиться с Джарвисом откровенными подробностями. Джарвис от этого стал слегка зависать. Но пробуждения у Старка стали приятными. Очень приятными.
– Что ты возишься? – недовольно обернулся Бартон, незнакомый со словом «терпение» в принципе. Когда стоишь в такой позе с голой задницей, нехватка мужского присутствия снаружи и внутри с каждой секундой ощущается всё острее.
– Размышляю, пойдет ли охлаждающий гель для смазки.
– Старк, твою мать!
– Он для сварки.
– Сварка – это очень эротично.
– Я тебе поражаюсь, – покачал головой Старк, смазывая себя охлаждающим гелем. – Реактор, гель для сварки… В следующий раз я прибегну к помощи подручных технических средств. Или костюма…
– Да я только за.
– Да кто бы сомневался, – взяв нетерпеливого лучника за бедра, Тони с удовольствием втолкнулся внутрь на всю длину.
Бартон выгнулся, вытянувшись на выпрямленных руках и запрокинул голову, послушно подаваясь назад – Старк невольно задавался вопросом, учатся ли так возбуждающе отдаваться или это врожденное. Он навалился всей тяжестью на Клинта, придавив того к столу, и с радостью садиста услышал сдержанное рычание. Прижавшись лбом к напряженной шее, резко двигая бедрами, Тони постепенно растворялся в зверином желание влиться, слиться и не отпускать, пока не получит своё до конца.
– Старк, блять… как ты… так… умудряешься… – простонал Бартон в стол. Старк, в таком состоянии неспособный придумать достаточно остроумный ответ, вытянул шею, кинув случайный взгляд вперед, и вдруг замер – на видеоэкране высветился поступающий сигнал.
Здрасьте пожалуйста.
Очень мило.
– Ну! – недовольно взвыл Клинт.
– Тихо! – Старк быстро отстранился, стащил Бартона и пихнул его вниз. Застегнуться уже не успел – на экране возник Роджерс. Старк искренне понадеялся, что стол надежно закрывает нижнюю половину туловища, и попытался восстановить дыхание.
Ну как он умудряется звонить в самые неподходящие моменты? В прошлый раз его застали висящим над мотоциклом при припаивании особо важного контакта. Тогда из-за мощного капитанского «Старк!» взорвалось пол-лаборатории.
– Старк, где вы шляетесь? – лицо у Стива было хмурым и невыспавшимся, с момента последней их встречи добавилось три царапины. Тони попытался воззвать к своей совести. Впрочем, её у него никогда не было, и сейчас чуда не случилось.
– Во-первых, добрый день. Вас не учили быть вежливым, молодой человек? – наставительно поинтересовался Тони.
Роджерс забавно нахмурил брови. За его спиной отображался знакомый до боли офис ЩИТа, где-то в отдалении мирно читал Беннер.
– Где Бартон?
Старк пространно помахал рукой вниз. Роджерс нахмурился еще сильнее:
– Вы закончили?
– Эм… На самом деле нет. Но мы стараемся, к сегодняшнему... Оуп! – Старк наклонился вперед и оперся руками в стол, опуская голову – Бартон под столом нашел чем заняться. Разом растерявший все свои мысли Старк попытался его пнуть, но предсказуемо промазал.
– Что? – тут же среагировал чересчур внимательный капитан.
– Я просто… вспомнил одну важную деталь. Ооочень важную. Стив, у тебя что-то конкретное или ты просто соскучился?
На капитанском лице отразилось то, что в его понимании должны были интерпретировать как недоверие.
– Фьюри просил передать, что если ты вместо того, чтобы выполнять приказ, утащил Бартона в один из своих запоев с пьяными оргиями со своими моделями, его месть будет жестока.
– Пьяные оргии с моделями? Фи, какая пошлость, – поморщился Старк, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не послать Роджерса куда подальше и не продолжить начатое. Бартон вошел во вкус. – Мы работаем. Завтра будем в офисе с готовым оружием. У тебя всё?
– Мне сказали передать, я передал, – резюмировал Стив, взирая с экрана полными упрека глазами. – Но моё личное мнение – ты эгоистичный лентяй.
Мигнув, экран потух.
– ДЖАРВИС!
– Да, сэр?
– Я же просил изменить настройки на предварительное уведомление видеозвонков, какого черта?!
– …нет, сэр.
– Да?.. Тогда прошу сейчас.
– Хорошо, сэр.
– Бартон, сволочь ты эдакая, вылезай, мы со столом и гелем для сварки в нетерпении.

@темы: творчество своё, Боженятко и Ко., Шлюхоптица

---

На колени, шутник

Случайно увиденный в избрнм пост поиска моего фика (копать-хоронить, кто-то меня ищет оО) натолкнул на мысль о том, что можно притащить сюда оставшиеся фики с торфеста, благо их раз-два и обчелся.
Я помню, что когда-то давно я наобещала с три короба продолжений и так ничего и не сделала, что печально. В свое оправдание скажу, что изначально видела их короткими и продолжить могла разве что ломая "авторский замысел"
Это номер раз.

Название: На колени, шутник
Автор:  Йож во фраке
Фандом: Мстители
Пейринг: Локи/Бартон
Рейтинг: PG-13
Размер: 2066 слов
Описание: по заявке "На колени, шутник"

Наверно, всё дело было в том, что Бартон слишком устал.

Наверно, всё дело было в том, что Бартон слишком устал. За последние трое суток он спал от силы шесть часов – ему стало казаться, что феноменальную выносливость он придумал себе сам для поддержания имиджа, а телу об этом сообщить забыл. Когда наконец агент Коулсон в своем обычном сдержанном стиле сообщил, что команда может отдыхать, Бартон готов был то ли расцеловать Коулсона, то ли дать ему в морду за долгое насилие над ним как личностью. Когда Коулсон с едва заметным сарказмом сообщил Бартону, что ответственным за отчеты прошедшей операции назначается он, первое желание полностью растворилось во втором. Бартон искренне надеялся, что смог передать всю степень своей признательности в шипящем «слушаюсь, СЭР», хотя по Коулсону, конечно, фиг поймешь. Эмоции агента Коулсона, блин.
Надежды на тихую темную спальню с потрясающе мягкой кроватью рухнули, столкнувшись с жестокой реальностью – жесткий стул офисного помещения, клавиатура с заедающей “w” и еще пару часов рутины. А потом еще полчаса до дома, а потом уже можно и не ложиться…
Бартон в очередной раз вскинулся, остервенело моргая. Застонав, откинулся на спинку с риском грохнуться вместе с крутящимся стулом. С тоской перевел взгляд с пустой кружки из-под кофе на мерцающий в полумраке помещения экран с текстом на полстраницы. Последняя строчка выглядело странной – «были вынуждены применнннннн» – и обрывалась пугающей неизвестностью. Ни кофе не помогает, ни энергетики. По-хорошему, послать бы всё и всех, начиная с агента Коулсона, к асгардской бабушке, и завалиться спать прямо сейчас, прямо здесь, на манящем кожаном диванчике. Если он туда, конечно, поместиться. Может, если свернуться калачиком…
Вздохнув, Бартон с трудом встал и попытался размяться – в состоянии полу-зомби мысли относительно отчета отчего-то не устраивали драки за право оказаться первыми в его бедовой голове. Послать бы можно было, если бы он однажды уже не послал – желание спать пока не пересилило нежелания повторять последствия, да и вряд ли пересилит. Подошел к окну, кинул взгляд сквозь жалюзи на россыпь ярких огней внизу. Каждую ночь круглый год город будто празднует рождество, он до сих пор рефлекторно начинает выискивать где-то на фоне луны знакомые с детства очертания оленей и…
– Добрый вечер, – прервал его ленивые мысли внезапный голос за спиной.
И прервал-то вроде мягко и вкрадчиво, даже вежливо, но Бартон всё равно подпрыгнул на добрые десять сантиметров и чуть не порезался о жалюзи, машинально махнув руками – и от неожиданности, и от того, что голос он узнал. Черт побери, этот голос невозможно было не узнать. Бартону казалось, что все, кто хоть раз его слышал, будут помнить до конца своих дней.
Наверно, он просто слишком устал, иначе не упустил бы такую возможность одним быстрым разворотом и выбросом нейтрализовать главного врага человечества. Вряд ли бы, конечно, это сработало, но он бы попытался. Точно бы попытался.
Но, подпрыгнув и приземлившись, Бартон поворачиваться не спешил – сердце потихоньку успокаивалась, выброшенный за секунду адреналин растворялся в крови. Ему понадобилось не больше трех секунд, чтобы на усталом лице появилась привычная ухмылка:
– Добрый. Какого лешего?
– Негостеприимный вы, агент Бартон, – с легкой укоризной промурлыкал голос. Бартон еще хорошо помнил те времена, когда у него от этого голоса мурашки бегали. Теперь уже не бегают. Хотя должны бы – Локи впервые вышел прямо на него, безоружного и беззащитного, ночью…
– Что я слышу, неужели Соколиный глаз признал себя беззащитным? – Локи шагнул вперед и оказался в поле зрения Клинта. Повернулся спиной к окну, скрестил руки на груди. Бартон покосился на улыбающееся справа божество:
– Я молчал.
– Громко думал.
Взгляд лучника медленно скользнул по высоким скулам, отливающим в лунном свете серебром волосам, по прищуренным глазам, в которых в равной степени можно было увидеть взгляд затаившейся перед прыжком кобры или довольного жизнью кота. Ему ничего не стоит уничтожить Бартона прямо здесь и сейчас. И без особых стараний.
Клинт пытался найти в себе хотя бы какое-то подобие страха, но всё закрывала невероятная, нечеловеческая усталость. Ничего не оставалось, как пустить в ход своё красноречие.
– Негостеприимен? – он широко улыбнулся, решив, что если придется умереть – то умереть с комфортом. И с чувством выполненного долга. – Напомни мне, что входит в программу. Тапочки могут предложить только желтые и пушистые, сам лично притащил, от сердца отрываю, но для гостей ничего не жалко. Бар есть в офисе Коулсона, только он закрыт, поэтому, если хочешь выпить, придется взламывать. Только чур ты, а то мне потом по башке надают, а она у меня и без того раскалывается.
– Бартон…
– С едой у нас туго – мне кажется, эти суровые агенты заряжаются исключительно от компьютеров и не едят в принципе, но, так уж и быть, поделюсь чипсами из личного запаса, цени мою доброту. Трепещущих девственниц, прости, не обещаю – их тут и днем с огнем не сыщешь, могу сбегать на улицу, поспрашивать, мол, не желаете ли провести потрясающую ночь с богом лжи и обмана, может, кто и согласится. Только уж девственность сам проверять будешь.
– Бартон! – повторил Локи на тон выше, и Клинту бы остановиться, но улыбка на тонких губах расползалась всё шире – и Бартона несло безудержно и бесповоротно.
– Могу предложить развлекательные программы по списку – занимательная игра в стиле «детектив» под названием «найди все спрятанные по зданию жучки тайной прослушки», экшен «проберись в офис босса, обойдя все лазерные лучи сигнализации» – я уже пробовал, улетная вещь, Венсану Касселю и не снилось – хоррор «запрячь по всему зданию личные вещи доктора Беннера», реалити-шоу «построй свою любовь» с вырубанием охранников на посту и просмотром записей камер наблюдения… А, еще только сегодня и только для вас – доведи жутко уставшего агента ЩИТа и получи в глаз бесплатно. Я ничего не забыл?
Усевшийся на широкий подоконник и сцепивший пальцы в замок на колене Локи откровенно забавлялся, склонив голову на плечо. Бартон, которому некомфортно было в такой ситуации молчать и десять секунд, поймал себя на том, что он не может ни отойти, ни поменять позу – то ли задубевшее от физического и морального напряжения тело отказывалось подчиняться, то ли это была уличная магия Локи. Да, по большому счету, и не хотелось.
– В славянской мифологии, – ненавязчиво поддержал беседу Локи, будто сосед кофе попить зашел. – Предлагают еще путника в баньке попарить и спать уложить.
– Пожалуйста! – просиял Бартон, который только к этому моменту понял, что убивать его вряд ли будут. – Внизу есть тренировочный полигон с прилагающимся к нему душем. Я могу лично тебя туда сопроводить и даже потереть спинку. Кстати, мне всегда было интересно, ты хоть изредка моешься без этой штуки или она в тебя вросла? – он потянулся рукой к доспехам бога. Опомнился только тогда, когда почувствовал ледяные тиски на запястье. Его обдало холодом, глаза Локи опасно сузились:
– Не забывайся, смертный.
– …то есть про «спать уложить» и сопутствующие бонусы уже не говорить, да? – после небольшой паузы попробовал вернуться в прежнюю колею Бартон, но голос предательски дрогнул. Он вдруг понял, что с Локи опасно шутить. Особенно на те темы, про которые он чуть не начал шутить.
Локи, не отпуская его руку, вдруг резко дернул её в сторону – Бартона шатнуло, он едва не свалился, чудом удержав равновесие. Поймав вторую руку лучника и прижав обе к подоконнику, Локи заговорил прежним опасно-умиротворяющим голосом:
– Твоя проблема в том, что ты не знаешь, когда стоит остановиться.
– Какое счастье, что есть ты, – на автомате буркнул Бартон, которому отнюдь не нравилось стоять в такой слегка раскоряченной позе, с расстоянием сантиметров в двадцать между его носом и шеей божества. А шея-то красивая, кстати. «Уууу, отдых вам нужен, агент Бартон…»
– Я, между прочим, мог бы уже три раза закончить отчет, распечатать и даже бантиком перевязать, а вместо этого трачу своё время…
Локи притворно вздохнул и ровно бросил:
– На колени, шутник.
Слова упали, тяжелые, как камни – и осекшемуся на полуслове Бартону даже показалось, что он слышал, как они с глухим звуком стукнулись о закрытый мягким ковром пол. Промелькнула мысль «слава богу, на коленях удобнее стоять на ковре», потом затонула в потоке других, возмущенных, гневных, вопрошающих и немножко панических – он не мог освободить руки. Значит, он не сможет и сопротивляться.
– Ты больной? – хмуро поинтересовался Бартон, безуспешно пытаясь отстраниться.
– Я сказал на колени, – отчеканил Локи, с которым сейчас не могла посоперничать ни одна ледяная скульптура. У гибнущего в потоке мыслей, усталости, холода, страха и желания отшутиться, как он делал всегда, Бартона промелькнула дурацкая ассоциация со Снежной Королевой. О чем он тут же пожалел – глаза у Локи вспыхнули холодным пламенем, и Бартон и опомниться не успел, как оказался на коленях, уткнувшись носом в затянутые в пресловутые доспехи бедро.
Усталость слетела в мгновение ока, обида захлестнула все прежние эмоции. Лучник стиснул зубы:
– Сволочь…
– Не слышу, – раздалось сверху. Бартон с нарастающим отчаянием понял, что не может ничего поделать, руки свело за спиной надежнее наручников, колени будто вросли в пол. Кусить его, что ли. Так ведь доспехи, мать их, только зубы поломает…
– Пошел ты, – процедил Клинт со злобой, когда нависающий над ним Локи приподнял его голову за подбородок – легко, одним пальцем. Вид снизу был устрашающим – и Бартон искренне понадеялся, что пробежавшие по спине мурашки были именно от страха.
– Тебе никто не говорил, что с богами надо быть вежливыми?
– Извиняться не собираюсь, не надейся, – огрызнулся Бартон, в спешке пытаясь привести организм в норму. Организм сходил с ума от усталости, скованности, подчиненности, раздражения, чисто мужской обиды – ничем другим Бартон не мог объяснить тот факт, что в джинсах стало тесно. Сбой программы. Бывает.
– Ты так думаешь? – раздалось уже будто откуда-то издалека, перед глазами маячила темная ткань костюма. Сбившийся с дыхания от избытка чувств Бартон почувствовал прикосновение ледяных пальцев на затылке, и в ту же секунду понял, что извиниться, видимо, придется.
Это была последняя адекватная мысль, посетившая в ту ночь агента Бартона.
Момент, когда вместо холода доспехов перед ним оказалась обычная и вполне человеческая кожа, он пропустил – слишком увлекся борьбой чувства собственного достоинства с собственно самим достоинством, которое что-то не горело желанием отстаивать непоколебимость и мужественность. Более того, оно явственно давало понять хозяину, что для него таких понятий в принципе не существует, и почему бы не признаться себе, что холодные пальцы на затылке его возбуждают, и почему бы не податься немного вперед… И вообще, пусть он не строит из себя недотрогу, потому что оно, достоинство, прекрасно знает все его грехи и содержимое спрятанных в невидимой папке торрентов. А если он всё еще хочет что-то робко возразить, надо ему напомнить, что перед ним стоит бог, БОГ! С богами спорить не рекомендуется в целях сохранения здоровья.
Какая жалость, что он слишком громко думал.
– Если ты это называешь извинениями… – пробормотал Бартон, облизывая сухие губы.
– Сойдет, – усмехнулся Локи, одним легким движением притягивая взлохмаченную голову лучника к себе.
Бартон и не думал, что боги могут быть настолько чувствительны. Локи так потрясающе стонал, как ни стонал никто на его памяти – одно это действовало круче любого афродизиака. В какой-то момент он понял, что руки с затылка исчезли – Локи вцепился в подоконник так, что побелели костяшки. Волны возбуждения прокатывались по тренированному телу лучника, видимо, они же шумели в голове. В затянутом джинсами паху стало откровенно больно.
– Руки отпусти, изверг, – отстранившись, глухо попросил Бартон, который в обычном состоянии скорее язык бы себе откусил, чем стал что-либо просить у НЕГО.
– Обойдешься, – последовал короткий ответ.
– Дай хоть расстегнуться, а то я тебя укушу!
– И не сможешь больше кусать уже ничего в жизни, преимущественно в виду отсутствия таковой, – ухмыльнувшись, наслаждающийся ситуацией Локи вернул на затылок руки и вмиг напомнил, кто здесь главный – от резкого движения Бартон чуть не закашлялся. Смирился, послушно принимая полностью – к этому моменту у него мало осталось стыда и еще меньше совести, зато непонятно откуда возникло множество порнографических вариантов, которые он за неимением альтернативы тут же применил на практике.
Какие-то незнакомые, дикие запахи зимней хвои и замерзших ягод уводили его из реальности в потусторонний мир, где существовало только это гибкое и потрясающе сильное создание, которому можно и нужно доставлять удовольствие независимо от своих желаний и мыслей. Выгибающийся Локи, увлекшись, стал терять контроль – через какое-то время Бартон почувствовал, что его руки вновь в его власти, но вместо того, чтобы предпринять хоть какие-то действия против скандинавского насильника, одной он торопливо расстегнул джинсы, вторую положил на узкое бедро, поражаясь контрасту между холодом под пальцами и обжигающим теплом во рту. Альтернативная божественная анатомия.
А еще боги нетерпеливы.
Судорожно вздохнув, Локи резко подался вперед, откинувшись на стекло за спиной – и Бартон, постепенно приходящий в норму, обнаружил себя согнувшимся, утирающим губы тыльной стороной ладони, отстраненно размышляющим, что надо бы дойти до раковины и полотенец, отмыться самому и отмыть джинсы... Опустошение навалилось подобно тяжелому байковому одеялу – он как-то сразу почувствовал и всю накопившуюся усталость, и унижение, и искреннюю ненависть, тем более сильную, что к ней примешивалось восхищение и какая-то мазохистская привязанность. Всё это было для него слишком сложно. Сдавшись, лучник рухнул на ковер, перевернулся на спину, не в состоянии даже открыть глаза, ему хотелось только как можно быстрее забыться, и плевать на последствия.
Саднили уголки губ, слегка подрагивали пальцы. Где-то на границе пугающей реальности и желанного сна он почувствовал, как на грудь поставили ногу, и будто в самой голове раздался мурлыкающий голос:
– Извинения приняты, шутник.

@темы: творчество своё, Боженятко и Ко., Шлюхоптица

---

Ежи Сноу, hushanika 2012

 Ежи Сноу,  shushanika 2012, бобро, любовь, печенья на входе.

Какими судьбами? :3

@темы: Hi there

---

КОУЛСОН НА ОРЛЕ
МЭЙД МАЙ ДЭЙ

27.11.2013 в 18:34

Пишет  Месть*_*:

Бггг

@темы: Own Personal Handler, В доме, который построил Фил, Some folk we never forget

---

really

@темы: Коллега, а не долбануть ли нам по этой планете ракетой?

---

Jennifer Gray & Derek Hough - Argentine Tango

Я просто вою. Сижу и тихонько вою. Потому что это божественная женщина и её ноги и её плечи, и потому что пластика и ритм, и потому что ТАНГО БЛИН ЭТО ЖЕ ТАНГО ПОСМОТРИТЕ КАК ОНИ ДВИГАЮТСЯ АААА
Грегг, как почему ты во всем умудряешься быть такой великолепной сволочью, даже в выборе жены.
С фразой Лили про странное чувство согласна на 146%.

(само танго - начиная с 2:24)

23.01.2014 в 21:29

Пишет  Lily Pond:

Вы знаете, Кларк Грегг знал на ком жениться
Она все еще танцует, и еще лучше чем в молодости.
И ноги, боже, эти ноги


Это странное чувство, знаете... когда смотришь на женатую пару и не знаешь, кого ты хочешь сильнее: его, ее или чтобы они тебя удочерили.
Вот примерно так

@темы: смотреть и слушать, Own Personal Handler, НЕНАВИЖУ ЭТИХ ЛЮДЕЙ, Перфекшн!

---

Потому что это должно быть здесь

+ 6

@темы: Два билета для меня и моей скво., ОБОЖАЮ ЭТИХ ЛЮДЕЙ, Перфекшн!

---

Mark B

Увидеть в городе рекламу ноутбуков. Проникнуться чуваком с рекламы. С помощью  arafrael отправиться в интернеты на поиск. Узнать имя фотографа, найти модель. Выяснить, что это на самом деле не модель, а очень даже самостоятельный американский музыкант и исполнитель.

Итак, этого человека зовут Mark B, он же Marc Beauregard. Американец из города ангелов, бОльшую часть своей жизни проведший в путешествиях, поездках и походах, в основном по Западном Побережью. Ездит по маленьким и крупным городам, устраивает маленькие и крупные концерты, дарит радость себе и людям. В детстве занимался клавишными с "ужасной женщиной, настоящее зло", потом сдружился с курящим траву соседом, который виртуозно играл на гитаре, и как-то гитара понравилась ему больше. Любит океан так, как только может любить человек, черпает вдохновение в каждой мелочи, светлый и легкий человек со светлыми и легкими песнями. Мне лично они напомнили ОСТ Уолтера Митти.
"The Orange County native combines a love of the nature, surfing and music to create songs with an environmental message."

Marc Beauregard — Forgiven на Яндекс.Музыке

Marc B — Comin' Up на Яндекс.Музыке

Marc B — Mellow на Яндекс.Музыке

Marc B — Memories на Яндекс.Музыке

- What inspires you?
- I’m inspired by human relationships of every kind: friends, co-workers, lovers, family, parking-police.
Also inspired by the ocean. Nothing else purifies, detoxifies, nourishes and refreshes me in the same way.

@темы: Every moment has its music

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Светало

..."Из членов Болонской группы избирается Совет (Board), который состоит из председателя, вице-председателя, представляющего страну проведения ближайшего совещания министров, представителей стран, которые председательствовали в предыдущем году в Евросоюзе и будут председательствовать в следующем, представители трех стран, избираемые Группой на один год, а также председатель Еврокомиссии и, с правом совещательного голоса, представители Европейской ассоциации университетов (EUA), Европейской ассоциации высших учебных заведений (EURASHE) и Национальных союзов студентов Европы (ESIB)."...

@темы: Коллега, а не долбануть ли нам по этой планете ракетой?