Шахматы

[YoJek]

Номер три с торфеста.

Название: Шахматы
Автор:  Йож во фраке
Бета:  Чёрный Ватаняр
Фандом: Мстители
Пейринг: Тони/Бартон
Рейтинг: NC-17
Размер: 3634
Описание: по заявке "Бартон/Старк. Первое знакомство в команде, попытки доказать кто и чем из них круче, симпатия, осознание, первый поцелуй."

– Мистер Старк?
– Мистер Бартон?

– Мистер Старк?
– Мистер Бартон?
«Пижон».
«Клоун».
Несмотря на все их различия, они даже были чем-то неуловимо похожи, однако оба, не сговариваясь, убили бы несчастного, которому пришло бы в голову сказать им об этом в первые дни их знакомства.
Сначала они пикировались только словесно. В ход шли, по сути, одни и те же приёмы, которые тем не менее каждый искренне полагал собственной уникальной фишкой.
– Всё спасаете мир, когда удаётся выкроить время между банкетами и презентациями новых проектов? Я наслышан о ваших деяниях.
– Не могу сказать того же о ваших. Дайте подумать. Точно, припоминаю одно: вы попытались украсть мои разработки и стремительно ретировались с поля боя, как только пришёл настоящий противник.
Ход – ответ.
– Если бы я не спас тогда нашу дорогую Вдову, мы бы сейчас не наслаждались её обществом.
– Если бы я тогда не остановил её, мы бы сейчас уже ничем не наслаждались, как и добрая половина человечества, проживающая на западном полушарии.
– То есть вы герой.
– С этим утверждением по опросам согласилось восемьдесят семь процентов американцев.
«Хотите игру, мистер Старк? Получите игру».
«Поосторожней с такими заявлениями».
– Интересно, сколько из них сделали этот вывод исключительно на основе ваших постельных подвигов, сведениями о которых нас так прилежно снабжают таблоиды?
– А, таблоиды. Я всё время забываю, что их кто-то ещё читает. Но теперь я, кажется, получил и примерный портрет их среднестатистического читателя. Персонифицированный.
– Жить в Америке было бы гораздо лучше, если бы я действительно был её среднестатистическим жителем.
– Меня всегда пугали неуклюжие и громоздкие конструкции, особенно речевые. Напомните, что вы заканчивали?
– Школу жизни, – хмуро отозвался задетый за живое Бартон. – Не все могут купить для университета четыре лаборатории.
«Туше», подумал Тони. Говард действительно оборудовал в Йеле лаборатории для кафедр физики, геофизики, химии и биомедицины, и это было вскоре после того, как туда поступил Тони. Объяснять, что это была программа поддержки молодых учёных, навязанная Старк Индастриз правительством и охватывавшая штук сорок университетов, было бы бессмысленно и жалко – это выглядело бы как оправдание.
– Ну да, для вас это действительно единственный путь попасть в хоть какое-нибудь высшее учебное заведение, – с деланным сочувствием кивнул Старк. – Я слышал, что на севере школьное образование не очень, но не думал, что настолько. Как вы вообще доносите до людей особо сложные мысли? Жестами?
– Одну очень простую мысль мне хочется донести до вас жестом прямо сейчас.
– Вот об этом я и говорю.
Этот раунд, похоже, оставался за Тони, и Клинту было досадно, но парадоксальным образом и лестно, что Старк вообще обратил на него внимание, что он вообще снизошёл до спора с ним. Всё-таки, что бы он ни говорил, его сознательная полная приключений жизнь началась именно со Старка. Именно костюм железного человека невольно практически лишил невинности его наивное воображение, взбудоражив и подхлестнув его, заставив Клинта вывести свои амбиции на качественно новый уровень – а значит, по сути, именно Старку он был обязан тем, что стал нынешним собой. Однако в лучших традициях эпосов – а что есть сейчас жизнь супергероя, как не пишущийся тысячами телерепортёров эпос – останавливаться на достигнутом он не собирался. Тони был последним рубежом, который надо было преодолеть. Стереть с губ самовлюблённого гения снисходительную улыбку, вызвать если не страх или уважение, то хотя бы опасение в глазах, заставить его с собой считаться и доказать, прежде всего себе, что он, Клинт Соколиный Глаз Бартон, действительно стоит своей самооценки.
Старк мирно изучал свою речь для очередного собрания акционеров, когда его взгляд наткнулся на какую-то фразу, спровоцировавшую цепочку ассоциаций, и он чуть не подпрыгнул в кресле. Бартон так походя обмолвился про четыре лаборатории, словно это было у Тони чуть ли не на лбу написано – а между тем это не было настолько уж общеизвестным фактом. Вернее, программа поддержки науки от Старк Индастриз долго гремела по всей Америке, создавая всей корпорации и лично Говарду неплохой пиар, но о том, что ещё никому не известный Тони учился тогда в Йеле, мог знать только человек, тщательно проследивший его жизненный путь. Конечно, была вероятность, что Бартону это было нужно для какой-то ещё махинации, спланированной, но не осуществленной, но что-то подсказывало Тони, что здесь замешан и эмоциональный фактор.
Всё чудесатее и чудесатее, подумал он, и решил для себя при первом удобном случае кое-что проверить.

– Бартон, мне даже интересно, с какой скоростью происходит деградация сознания при общении с тобой, – с серьезным лицом заметил Тони спустя несколько дней словесных дуэлей, задумчиво смотря на разминающегося Клинта со скамейки тренировочного центра.
– Именно поэтому ты с таким упоением всюду за мной шастаешь? – ухмыльнулся Бартон, растирая руки и шею. Руки у Бартона – загляденье, вот уж на что Старк не умел завидовать другим, но такие руки он бы себе хотел – сильные, жилистые, с четко выступающими венами. И цепкие пальцы, привыкшие к обращению со своенравной тугой тетивой.
– Сам себе экспериментатор, сам себе подопытная крыса. Моя научная этика не позволяет мне подвергать твоему разрушительному воздействию других людей, – доверительно сообщил Тони. – И кстати, отсутствие футболки – вовсе не обязательное условие для рукопашной.
– Мне так больше нравится. Я чувствую себя защищеннее в костюме, когда я знаю, что могу постоять за себя и голым.
«Позер».
«Зануда».
– …твоя логика по-прежнему поражает меня в самое сердце.
– Я стараюсь.
Они вышли на свободное пространство, каучуковый пол холодил босые ноги. Спарринги не входили в обязательную программу, скорее были очередным способом приятно провести время – Бартона то и дело утаскивала на полигон Вдова, которая начинала раздражаться и нервничать, если долгое время никому не удавалось набить морду, а привыкший к ежедневным тренировкам Стив часто гонял остававшихся безвестными агентов ЩИТа, рискнувших встать с ним в пару.
Отойдя на пять шагов, Бартон обернулся и раскинул накачанные руки, демонстрируя полную готовность:
– Давайте, ваше величество, удивите меня.
Сильная шея, безволосая широкая грудь, подтянутый рельефный живот, странный, почти женственный силуэт талии, парадоксальным образом ничуть не портящий общее впечатление атлетического совершенства.
«Еще бы ты дрался в футболке».
«Это определенно любопытно, как ты на меня пялишься».
Улыбка у лучника была наглой до невозможности, и у Тони невольно закралось подозрение, что её копировали с него. Старк мысленно прикинул – примерно одного роста, примерно одной комплекции. В тех схватках, которым Тони стал свидетель, Бартон был похож на кошачьего хищника – плавные движения, ни одного лишнего жеста, собирался, подбирался, как перед прыжком. Вряд ли от вора и в принципе криминального субъекта можно ждать честных приемов, надо не забываться и, не отвлекаясь, следить за руками и ногами. Отвлекать Бартон явно мастак.
И еще, вряд ли его можно сбить с толку стандартными приемами, из тех, кто он раз за разом отрабатывал на хоть и превосходящем его по физической силе, но чрезвычайно наивном Стиве.
– Что-то мне подсказывает, добром дело не кончится… – пробормотал Старк под нос, поднимая руки и шагая навстречу.
Способы ведения ближнего боя у обоих оказались похожими – быстрые резкие удары, крепкие захваты, попытка взять скоростью – да и моральные установки на тему «как можно драться, как нельзя» примерно на одном уровне. Правда, после трех-четырех пропущенных ударов Старк понял, что по опыту и отработанности движений несколько проигрывает. Его выпады неизменно натыкались на надежный блок, после чего он едва успевал отпрыгнуть от контрудара – вывести Клинта из строя хотя бы ненадолго представлялось невозможным. И это Бартон еще не нападал.
– Старк, а тебе сильно повезло, что я твой друг, – почувствовав своё превосходство, скалился лучник.
Вспотевший Старк стиснул зубы – дурацкая идея была с самого начала, как Хоукай вообще его так легко вытащил? Ежу понятно, что это самый простой способ доказать превосходство, и он, Тони, повелся как идиот. В конце концов, что бы Старк ни говорил Стиву, в боевом плане без костюма его навыки были ориентированы скорее на защиту, и то недолгую. Это в его глазах было вполне оправданным – гений на то и гений, чтобы, в отличие от вынужденных отмахиваться вручную, иметь привилегию пользоваться своими изобретениями. Конечно, обделенный гениальностью Бартон, прекрасно понимая недостатки своего любимого оружия в ближнем бою, мог рассчитывать только на собственные кулаки и совершенствовался в боевых искусствах всю сознательную жизнь.
«Ну ладно…»
Забыв об осторожности, Старк быстрыми ударами оттеснил Бартона к стенке, заставив того прижаться лопатками к металлу, а потом совсем не по-боевому схватил его за поднятые к лицу запястья. Замерев, медленно и плавно повел в стороны, чувствуя с нарастающим ликованием, как Бартон против воли расслабляется, подаваясь. Тони протолкнул колено между крепких, мускулистых бёдер, оценивая приоткрытый рот и странное обречённое выражение на лице Клинта, на пробу наклонился ближе. Бартон шевельнул губами, словно пытаясь что-то сказать, но не смог.
Напряжение становилось ощутимым, воздух буквально искрил. Старк на секунду заколебался, но невесть откуда взявшееся стремление подчинить, выросшее из банального желания поставить Бартона на место, пересилило, и он с силой врезал лбом Клинту в переносицу.
– Позови, как очухаешься, – произнёс он, глядя на зажимающего нос Бартона.
Повернулся и пошёл прочь.
Зря.
Что-то с силой ударило его под щиколотку, потолок крутанулся перед глазами, и в следующую секунду он понял, что уже лежит на полу лицом вниз, причём грёбаный Бартон, очевидно, успел подхватить его, чтобы он не ударился.
– Я поддавался, – прошипел Клинт ему на ухо, стягивая руки, очевидно, боксёрским бинтом.
Походя наступил Тони между лопаток, скорее обозначая прикосновение, чем реально наступая, и пошёл к выходу.
Твою мать.

Всю следующую ночь Старку снилось, как они продолжают драться на узком ярко освещенном пространстве. Во сне Старк был значительно сильнее – он раз за разом с легкостью опрокидывал лучника и, оказавшись сверху, на правах победителя беззастенчиво разводил его руки в стороны, с упоением водил губами по обнажённой шее и плечам, прикусывая кожу, оставляя метки и засосы. Бартон во сне был вовсе не против, послушно подставлялся и хрипло шептал какие-то пошлости. Проснувшись, Старк понял, что мысль о Бартоне под ним возбуждает его и наяву, и крепко задумался. С одной стороны, он знал, что нравится Клинту, если не больше, знал, что мог бы использовать эти давние невесть откуда взявшиеся чувства, если бы захотел – но с другой, он сам всё испортил на спарринге. Теперь Клинт его близко не подпустит, будет ждать новой подлянки. С этим надо что-то делать.
Он был бы удивлен, если бы узнал, что ровно в тот самый момент, когда он размышлял над этой задачей, расхаживая в гордом одиночестве по просторным комнатам, прижатый чужим телом Бартон изо всех сил кусал подушку, чтобы не стонать его имя. Он даже мысли не допускал, что что-то на этом свете может заставить плейбоя и миллиардера, воспринимающего бывшего вора как главный объект для тренировки остроумия, в здравом уме и трезвой памяти оказаться на месте этого случайного двухметрового атлета за его спиной, поэтому приходилось полагаться на собственную фантазию.

– Эй, как твой нос? – как можно более ненавязчиво поинтересовался Старк, наливая себе кофе из установленной в общей гостиной кофеварки. Время было настолько поздним, что в штаб-квартире не осталось почти никого. Уходить последними вошло в привычку – когда вокруг нет других людей, всё отчего-то воспринимается куда острее, и не приходится отвлекаться на всех желающих с ними поговорить, посоветоваться, а то и отправить куда-нибудь к черту на рога из-за очередного нарушения мирной жизни населения.
– Ну ты и наглец, Старк, – покачал головой развалившийся на диване Бартон, на носу которого темнел заметный синяк, не до конца прикрываемый солнечными очками.
Еще очки давали прекрасную возможность исподтишка наблюдать за Тони, отслеживать каждый жест и каждый его шаг по комнате. Это было всё, что оставалось Клинту с учётом последних событий. Старк был прекрасен, весь, не стараясь впечатлить или понравиться. Старк просто был, просто существовал, так же, как и все остальные люди, но как-то умудрялся превращать собственное существование в увлекательное представление, так что у выросшего в цирке Клинта, привыкшего, как никто другой, разделять шоу и его малопривлекательную изнанку, зубы сводило от желания вломиться и либо загубить номер, либо стать его частью.
Когда Тони смотрел на него с привычной усмешкой, у Бартона разом включались все защитные реакции – он начинал шутить, подкалывать, смеяться – что угодно, лишь бы не выдать, что восхищение перешло в откровенное желание, заставляющее его искать приключений в ночных клубах и приходить наутро с искусанными в кровь губами. И не дай бог подпустить Старка к себе – тому смешно, а у Клинта всё внутри переворачивается и не выдает только потому, что он обещает организму подумать об этом позже. Желательно ночью. Пока никто не видит.
– Перелома нет, не беспокойся.
– Жаль.
«Да, тогда ты чувствовал бы себя куда более обязанным».
«Я и без того от внезапно проснувшейся совести чувствую себя долбанным Гринчем с растущим сердцем».
Его с того дня не отпускали кадры их сцепленных в схватке рук, ощущение горячей кожи под пальцами и изумленное лицо Бартона так близко. У него же был такой превосходный шанс, а он его так бездарно потратил. Бартон прирожденный боец, с тех пор он ни разу не подпускал Старка даже на расстояние вытянутой руки – взгляд становился острым, движения собранными, какая уж тут романтика.
Хотя, с другой стороны, может быть, именно романтика, классическая и по всем правилам…
– Хочешь кофе?
Поверх очков показались светлые брови, подержались так пару секунд, потом опустились. Бартон осторожно кивнул. Старк послушно направился обратно к кофеварке.
Вот тут лучник забеспокоился не на шутку:
– И ты что, не собираешься отвечать мне «Встань и сделай» или хотя бы «Сочувствую»? Или ты просто подсыплешь туда слабительное, как обделенные фантазией школьники?
– Нет, я подсыплю виагру, как не обделенные фантазией школьники, – невозмутимо ответил колдующий со стаканчиками Старк, не поворачиваясь. На эти сказанные в шутку слова организм Бартона прореагировал совершенно предсказуемо – от пробежавших мурашек передернулись плечи и даже слегка встали дыбом волосы.
«Убить бы тебя, Старк, за такие шуточки. Мало мне того, что я уже которую ночь выспаться не могу».
– Зачем?
– Не знаю, я еще не придумал, – Тони подошел к Бартону и отдал ему кофе. – Может, хоть так от тебя будет какая-нибудь польза.
До этой плоскости их словесные дуэли еще не доходили – еще минуту назад Старку очень хотелось сказать этому ощетинивающемуся при каждом его приближении ежику что-нибудь пошлое, а теперь уже Старк не был так уверен, что стоило. Но любую свою неуверенность он привык убивать на корню, поэтому продолжил почти без запинки, смотря сверху вниз:
– Кстати, ты что, тогда действительно поверил, что я собирался тебя поцеловать?
В непроницаемых черных стеклах отражались лампы по периметру стен, потолок и он сам, вытянутый, как в одном из зеркал комнаты смеха. Помедлив, Бартон вдруг широко улыбнулся и, вытянув шею, понизил голос:
– Нет. Не поверил. И знаешь, почему? Ты привык жить по правилам, даже если одни правила предполагают нарушение других. В твоём мире не целуют людей из моего.
– А в твоём? – Старк чувствовал, что его берут на слабо, но сам хотел поддаться. Его уловками заманивали туда, куда он сам пытался пробиться.
– А в моём мире, – с удовольствием, размеренно отозвался Бартон, – нет правил.
Протянув руку, Старк медленно снял с лучника очки и бросил их на сиденье рядом. Повисшая тишина стала давить на сознание. Бартон смотрел, не мигая, готовый к любым неожиданностям, и Тони не удивился бы, оказавшись он в следующий миг на ковре, как тогда, прижатым к полу со скрученными за спиной руками. Но риск – дело благородное, давно ставшее второй натурой Старка. Облокотившись о подлокотник, он так же медленно наклонился и потянулся к крепко сжатым губам. Бартон рефлекторно отшатнулся, выставив вперед руку, отрезвляя размечтавшегося уже было Тони:
– Опять драться будешь?
Чуть не чертыхнувшись вслух, Старк нечеловеческим усилием запрятал нетерпение поглубже и деланно рассмеялся, отстраняясь:
– А тебя, я смотрю, опыт ничему не учит.
– Учит, – коротко ответил Бартон, и взметнулся вверх. Не дав Тони опомниться, завел его руки за спину, взяв в крепкий захват, лишая возможности пошевелиться – и поцеловал настойчиво и просяще. Ликующий Старк открылся и ответил сразу же, чтобы у глупого Бартона и мысли не возникло, что у Тони что-то другое на уме – еще обидится, ощетинится снова, и Старку действительно придется что-нибудь подсыпать в кофе, чтобы сполна насладиться гибким мускулистым телом.
Нерешительный дурак, чуть меньше сантиментов – и всё было бы возможно гораздо раньше. Впрочем, оба хороши.
С трудом оторвавшись от губ с привкусом кофе и мяты, Бартон отстранился и посмотрел на Тони неверящим веселым взглядом:
– Охренеть, я это сделал.
– Чудно, – отозвался Старк, облизываясь. – Теперь будь добр, отпусти мои руки, у меня есть идеи по поводу гораздо лучшего их применения.
«Ты великолепная сволочь».
«От такого слышу».
Бартон шагнул назад и опустился на диван, потащив за собой Старка.
Пожалуй, первая партия кончилась вничью.

Бартон не мог точно сказать, победителем или побежденным он себя чувствовал сейчас, оказавшись на диване под Старком. Тот, похоже, решил доконать его губы – глубоко запускал язык, ведя им по зубам, прикусывал, затягивал, всё напирал и напирал, заставляя Клинта отползать, принимая горизонтальное положение. К тому моменту, как под головой оказался подлокотник и отползать было уже некуда, Старк успел профессионально расстегнуть пряжку его ремня, опустить молнию и, забравшись внутрь рукой, обхватить тут же вставший член – и только потом прервал затянувшийся поцелуй, чтобы избавиться от своей одежды.
– Если тут где-нибудь камеры, нам прилетит от начальства, – пробормотал Бартон, стягивая футболку через голову.
– У нас нет начальства, – невозмутимо ответил Тони, дорогие брюки полетели к дорогим ботинкам и дешевой футболке на пол. Клинт даже растерялся, не зная, куда смотреть – на горевший ровным светом реактор, на возбужденный член или на покрасневшие губы Старка. Старк взялся за его ремень, поторопил: – Ну-ка.
Бартон приподнял бедра, поражаясь, с каким профессионализмом и изяществом Старк избавляется от ненужной одежды. Впрочем, Старк всё делал с профессионализмом и изяществом. Видимо, это было врожденное.
– Ты охрененно целуешься, – зачем-то признался он, когда обнаженный Тони вновь придавил его теплой тяжестью тела к дивану.
– Я только начал, – мурлыкнул Старк, превращая наконец в реальность свой сладкий сон – опустив голову, провел языком по горячей шее, чуть прикусил, с удовольствием услышал короткий оборвавшийся вдох.
Целовать Бартона было одно удовольствие – тот чутко реагировал на каждое прикосновение, будто кожа не огрубела за столько лет драк и тренировок, руками не лез, указывать не пытался, послушно подчиняясь и принимая, как данное, главенство Старка. Это возбуждало даже сильнее чужого едва заметного терпкого запаха, которым Тони упивался, изучая губами плечи и грудь лучника. Лизнув напряженный сосок, почувствовал, как Бартон вздрогнул. Руки взметнулись наверх, лучник вцепился в мягкий подлокотник за головой, раздвинул ноги и, прижавшись членом к упругому животу, призывно двинул бедрами. Старк, искренне гордящийся своим терпением и выдержкой, на провокацию не поддался – он еще не в полной мере насладился ощущением гладкой кожи и коснулся языком не всех бледных шрамов и царапин, превращая чужие отметки в свои. Еще надавить вытянутыми руками на грудь, обвести языком впадину пупка, еще сползти ниже, провести губами по дорожке волос, чувствуя, как Клинта бьет мелкая дрожь. Вообще-то у него были другие планы, но, приподнявшись на локтях – так, чтобы ему было видно запрокинувшего голову дышащего быстро и коротко Бартона – Старк исключительно ради интереса широко провел снизу вверх языком по стоящему члену и взял в рот. Реакция превзошла все ожидания – гортанно охнув, лучник выгнулся и еще шире раскинул ноги. Старк милостиво прошелся пару раз вверх-вниз, потом выпрямился, сел на пятки и невольно засмотрелся на растекающегося от желания Бартона.
Кто бы мог подумать.
– Старк, ты можешь любоваться мной и трахая, а я получу явно больше удовольствия, – недовольно заметил Бартон, открывая глаза.
– Терпению учиться надо тебе, юный падаван, – усмехнувшись, Тони устроил бедра лучника у себя на коленях и облизал пальцы.
– Ты даже не представляешь, сколько я терпел, – тихо, почти под нос ответил Бартон. Старк на миг замер, всматриваясь в обаятельное лицо. Ему вдруг показалось, что вся эта пурга про связывающие людей вселенские нити или предназначение имеет право на существование. Нет, бред, конечно, просто два человека, умеющие приятно проводить время, просто два интересных друг другу человека… Но черт побери, может, кто-то действительно предопределил еще в момент их первой встречи, что когда-нибудь Бартон будет вот так лежать и держаться за подлокотник, а Старк будет старательно сдерживаться, чтобы растянуть удовольствие?
Старк смотрел в глаза Клинту, Клинт смотрел в глаза Старку, и время замерло на целых несколько секунд – пока Тони не вставил пальцы. Два. До конца.
Взвившись от неожиданности, Бартон издал какой-то кошачий звук, грудная клетка заходила ходуном. Ноющая боль от возбуждения моментально отдалась от члена Старка в низ живота, но он всё-таки двинул рукой еще раз, поворачивая и разводя пальцы в стороны – Клинт принимал с легкостью, шумно дышал и выгибался так, что точки опоры у него остались три – руки, затылок и ягодицы на ногах Старка. Тони прошибло потом.
– Черт возьми, я не понимаю тех, кто не хочет тебя выебать, пообщавшись с тобой хоть немного, – покачал головой Тони, чувствуя, что у него от желания стал заплетаться язык.
– Ммм, – что-то промычал Клинт, насаживаясь на его пальцы. Больше Старк терпеть не мог – не убирая руку, другой, нагнувшись, достал из валяющихся на полу джинсов презерватив со смазкой, отработанно вскрыл упаковку зубами и раскатал по члену. Потянувшись вперед, уперся руками по обе стороны от разгоряченного тела, устроился между гостеприимно разведенных ног и одним плавным движением вошел в сладко дрожащего Клинта полностью, задерживая дыхание.
Всё.
Он это сделал.
Клинт Соколиный глаз Бартон, проклятый циркач, превосходный боец, его личный раздражитель и объект эротических желаний распят под ним в гостиной на виду у всех камер. Плевать. В этом мире нет правил. Хоукай тесный и горячий до умопомрачения, он прикусывает кулак, чтобы не кричать, и запрокидывает голову, выставляя напоказ жилистую шею. Тони Старк, признанный героем восьмьюдесятью семью процентами американцев, с чувством абсолютного победителя берет ритм, и не думая больше осторожничать ни секунды.
Никогда не боявшийся ничего, кроме сумасшествия, Бартон сейчас готов был сойти с ума добровольно. Он честно по-мужски старался не стонать от каждого резкого проникающего движения, но блять, Старк умудрялся делать с ним что-то такое, от чего в голове шумело как от алкоголя, и сердце готово было вырваться насквозь, порвав грудную клетку. Он почти чувствовал, как вскипает кровь, и еще, кажется, он в запале что-то оторвал от дивана, потому что держаться стало куда неудобнее.
– А потом… – по слогам проговаривал нависнувший над ним Старк, вталкиваясь до упора размеренными широкими движениями. – Мы поедем ко мне… – с влажных волос на живот Бартону упала капля пота. – И я отымею тебя еще раз… – от очередного рывка Клинт застонал сквозь зубы и извернулся ужом. – Столько раз… – от следующего под тем же углом – закричал в голос. – Сколько захочу.
Не выдержав, Бартон опустил руку и обхватил свой пульсирующий член. Старк ускорился, чувствуя, как тело начинает ныть от предчувствия оргазма. Двигаясь рвано и быстро, довел себя почти до конца, собираясь вынуть и закончить вручную, но тут вдруг Бартон втянул живот, вцепился рукой в его бедро – и кончил, изогнувшись при этом так, что у Старка помутнело перед глазами. Когда Тони вернул себе способность соображать, оказалось, что все его планы пошли прахом, и он против воли излился куда-то глубоко в это потрясающее тело.
Уткнувшись лбом в поднимающиеся от частых вздохов ключицы, Старк подождал, пока восстановится дыхание, потом, обретя прежнюю невозмутимость, сел и стянул презерватив. Посмотрел на распластанного вспотевшего Клинта, смотрящего расширившимися глазами в потолок, самодовольно улыбнулся и потянулся за джинсами:
– Поехали, ковбой. Ночь только начинается.