АХТУНГ РПС

[Йож во фраке]

Короче, меня засосало опасное сосало в виде РПС. Shame on me, но терпеть больше не могу

Порно порно весело задорно. На самом деле нет.
Черт пойми что, хотела психологию, рейтинга тут не должно было быть, но увы.
ООСище во все щели, - напишу я на всякий случай, хотя на скользкой дорожке РПСа ООС - понятие растяжимое.
Посвящается всем моим единомышленникам, которые своими комментариями поддержали мои комментарии и дружно довели меня под руки до такого дна.

Пейринг: Марк Стронг/Колин Ферт
Рейтинг: R
Размер: 2832 слова.
Предупреждения: РПС, ООС, мат, нервы и секс. Колин немножко истеричка.
Описания тут не будет, но позволю себе напомнить, что у Стронга и Ферта четыре совместных фильма и, судя по интервью и совместным фотосессиям, очень сложные отношения.

Требовательный и настойчивый стук в дверь застает его на кухне за приготовлением салата Пантеска. Согласно статистике, только десять процентов мужчин что-то специально готовят для себя в отсутствии супруги, так что он может считать себя уникальным.
Не то чтобы он считал себя уникальным хоть в чем-то.
Первое, что он делает – благодарит бога за то, что Лайза с детьми принимает сентябрьские солнечные ванны на веранде уютного коттеджа в Озерном краю. Второе – едва вытерев руки, берет телефон и скидывает ей «Не возвращайся до завтра». В этом плане у них давно уже полное взаимопонимание.
Третье – под аккомпанемент атакующих дверь ударов оглядывается, собирает все ножи и прочие колюще-режущие предметы и, не глядя, сгружает их в ящики. Можно не запирать, главное – убрать с глаз. На всякий случай. Последнее время он научился слишком хорошо с ними обращаться.
Потом он быстро протирает стол и ставит на угол маленькую чашку для эспрессо, и это слишком пошло даже для артхаусного фильма. У чашки забавные толстые бока и такая маленькая ручка, что туда не пропихнуть и палец.
Наконец, опуская задранные рукава джемпера, он идет по коридору и мысленно задается вопросом, почему он никогда не звонит. Как будто стук меньше похож на унизительную просьбу впустить.
Открывая дверь, он думает, что к этому моменту он уже, должно быть, отбил себе все кулаки.
Колин смотрит на него поверх огромных дымчатых очков и говорит то же, что и всегда:
– Я тебя ненавижу.
Голос на первый взгляд кажется спокойным и выдержанным, на второй – как будто кто-то с соседней крыши уже держит его на прицеле и теребит пальцем курок. В постели он разговаривает так же.
Пытаясь не выдать усмешку, Марк сторонится и пропускает его внутрь.

Он по-хозяйски швыряет пиджак на стул, как только что в прихожей комом скинул дорогое пальто на табурет, не заботясь о крючках и вешалках. Марк повесил за ним пальто в прихожей, Марк вешает на спинку стула и пиджак – спокойно и неторопливо. Очки летят на стол, коричневые кожаные перчатки – на диван, одна падает на ковер. Марк поворачивает очки стеклами вверх и перекладывает перчатки на полку. Он никогда не изучал психологию, но знает, что деструктора сбивают проявления порядка.
Серьезно, Лайза принимает солнечные ванны, а он в кожаных перчатках.
Через большие окна кухню заливает свет, бежевый кафель кажется почти белым. При свете видны складки на рубашке, видны залегшие под глазами круги и незакрашенная седина на висках. Похоже, он пропустил поход к парикмахеру.
– Я опять в твоем блядском доме. Почему я опять в твоем блядском доме?
На самом деле, Колин матерится так, что Гарри Харт удавился бы от зависти.
– Может быть, стоит спросить об этом у тебя? – Марк открыт, спокоен и дружелюбен. Марк всем своим видом вызывает расположение, насколько с его видом это вообще возможно.
– Почему ты опять в моем доме, Колин?
Он явно хочет огрызнуться в ответ, но вместо этого садится на один из белых деревянных стульев и нервно передергивает плечами. Он не спит уже третью ночь, он устал, он не пьет, но курит в три раза больше, чем обычно.
Эта история знакома обоим.
– Тебе же не приходит в голову, что я могу не хотеть тебя у себя дома, Колин? – Можно допустить в голос угрожающие нотки, мягкие, вкрадчивые, его коронные, столь любимые режиссерами. Может быть, так было бы даже проще – включить хозяина и выбить из него спесь. Это он умеет, более того – этого от него и хотят. Так было бы гораздо проще и заканчивалось бы быстрее. Ответить агрессией на вызов, отдать должное его внутренней стерве, и все были бы счастливы.
Вот только это будет совсем не он, а врать ему очень не хочется. Марк – не тот, кто ему нужен. Стоит поддаться один раз, придется поддаваться и дальше.
Поэтому Марк сидит на диване, спокойный, как Ганеша. Марк смотрит нейтрально, дышит ровно, не закрывается, не скрещивает ноги или руки, держит ладони открытыми в подсознательном жесте доверия, и принимает вызов в себя, словно одетая в джемпер черная дыра.
– Черт побери, прекрати называть меня Колином, – он так напряжен, что воздух вокруг почти дрожит.
– Как мне называть тебя?
– Как хочешь.
– Мне нравится Колин, – такое ощущение, словно они зачитывают какую-то пьесу Жана Жене, и говорят совсем не о том, о чем нужно.
По лицу Колина пробегает дрожь, выражение становится кислым и недовольным. Он похож на гранату с вынутой чекой – еще можно вставить обратно, но отпускать уже не стоит. Он редко видит Колина другим, хотя все остальные отзываются о нем исключительно как о милейшем человеке, улыбчивом и таком вежливом, что Боже храни Британию.
– Выпьешь? – Он ждет очередного «А как ты, блядь, думаешь?», но получает только короткое «Да».
Виски огибает дугу по стенкам его любимого толстого фужера, кубики льда бьются боками друг об друга, как будто им тесно. Колин пьет, Колин достает сигареты, Колин щелкает зажигалкой несколько раз, злобно и сорвано, Колин затягивается и выпускает дым вверх. Он ищет пепельницу и не находит. Он ищет ее каждый раз и, не находя, стряхивает пепел в так удобно стоящую маленькую чашку для эспрессо. Не красуясь. Красовался бы – стряхивал бы на пол.
Марк смотрит на него с дивана, а в голове у него голос Эдди Иззарда зачитывает свою коронную миниатюру про разницу между американским и английским кино.
«Что такое, Себастьян? Я раскладываю спички».
«Тогда я, пожалуй, уйду».
«Да, пожалуй, тебе стоит уйти».
Развалившийся на стуле Колин берет со стола его телефон и смотрит на экран. Потом кидает обратно на стол. Делает еще глоток. Смотрит в окно. Как будто два старых друга встретились посидеть за бокальчиком виски, только шахмат не хватает.
Марк спокоен и терпелив. Марк наклоняется вперед, опираясь локтями о колени, и смотрит на Колина так внимательно и тепло, что тот начинает огрызаться даже взглядом. Марк складывает секунды в минуты и ждет. У него хватит выдержки и виски.
На самом деле, они оба слишком хорошо знают, что все закончится как всегда – Колин будет материться сквозь зубы, зажатый между простыней и горячим телом, с его членом в заднице.
Оно всегда заканчивается одинаково.
Марк готов поклясться, что больше всего сейчас Колину хочется наплевать на все, поступиться всеми своими принципами и просто по-человечески сказать «трахни меня», и когда-нибудь, наверно, он все-таки доведет его до этого, но не сегодня.
– Ты никогда не думал, что отсутствие упоминаний вызывает больше подозрений, чем простая вежливость?
– О чем ты?
Марк запрокидывает голову, поднимая брови.
– «Как скажете»? Серьезно?
– И что же ты хочешь, чтобы я говорил? – огрызается Колин, с каждой секундой становясь все более жалким, безуспешно пытаясь сохранить лицо. – Какой ты замечательный актер?
– Вот это, мой друг, и называется вежливостью.
– Да пошел ты.
– Это мальчишка, да? – наугад спрашивает Марк, и видит по побелевшим костяшкам, что попал в десятку.
В следующий момент этими же белыми костяшками ему прилетает по челюсти, и он смутно удивляется, как Колин умудрился оказаться рядом за полсекунды. Потом вспоминает – тренировки. Тренировки и восемьдесят процентов самостоятельных трюков.
Боже храни Британию.
Нависший над ним Колин дышит коротко и шумно, напрягся то ли перед следующим ударом, то ли в ожидании ответа, и надо бы швырнуть его носом об стол и выкрутить его на полу, зажимая руки, но эта история известна обоим. Марк отнимает руку от саднящей скулы и поднимает на него спокойные глаза.
– Ты закончил?
Колин явно хочет сказать что-нибудь типа «ты невозможен» или «я ненавижу тебя» или «ты явно хочешь еще», но он не дает ему времени – со вздохом поднимается с дивана и бросает короткое «Пошли».
Повернувшись к столу, Колин залпом допивает виски, рывком ослабляет галстук и идет за ним – на удивление молча.

Колин раздевается дольше, чем обычно, и даже в полумраке спальни с зашторенными окнами понятно, почему.
– Ты похудел.
– О, ты чрезвычайно наблюдателен.
У него теперь тонкая талия, пресс, фигурные руки и неприлично красивые для его возраста ноги. Марк знает, знает, что не должен реагировать, но ладони сами сжимаются в кулаки, и под кожей становится горячо.
– Теперь я даже не буду задыхаться, улягся ты на меня сверху.
– Пошел на хуй.
Можно сказать что-нибудь порнографическое вроде «У меня были прямо противоположные намерения», но он говорит только:
– Извини, не удержался.
Колин никогда не позволяет целовать себя, поэтому для Марка становится совершенным сюрпризом, когда тот вдруг отрывает голову от подушки и прижимается к губам – злобно и жадно, удерживая его рукой за шею, царапая короткими ногтями и не позволяя отстраниться. Марк чувствует соленый привкус во рту, но сам уже не уверен, что сможет остановиться, пока от нехватки воздуха не запляшут искры перед глазами.
Зрачки у Колина растеклись так, что радужки не видно.
– У тебя совсем все плохо?
– Ты еще предложи мне поговорить об этом. Заткнись уже и трахни меня.
Теперь он упругий на ощупь, крепкие сухие мышцы, руки сжимают плечи до синяков, когда Марк опускает вниз руку и проталкивает в него два смазанных пальца. Как всегда, его охватывает острое чувство нереальности. Он знает, что нужно делать, чтобы выбить из него стон или крик, чтобы заставить его умолять или ругаться последними словами, знает наизусть, как он закатывает под веки глаза и закусывает губу до крови, но все равно не может поверить в то, что это происходит на самом деле. Слишком странно. Слишком похоже на девичий написанный под подушкой сублимирующий рассказ.
Он никогда не спал с другими мужчинами, и Колин говорит, что тоже.
Не то чтобы он ему верил.
На чистом лбу у Колина не видно морщин, но видны капельки пота, и он все сильнее цепляется за плечи, чтобы не потянуться к члену. Потом мышцы сдаются, и Марк почти падает сверху, прижимаясь всем телом, зарываясь лицом в мокрую шею – вывернув руку, он загоняет пальцы так глубоко, что Колина почти подбрасывает над кроватью.
– Бля-ядь, – он дрожит и разводит бедра еще шире, словно его и на шпагат научили садиться. Шумно выдохнув, Марк замирает и мысленно считает до десяти, потом говорит, быстро и низко:
– Не делай так больше, иначе я кончу, и тебе придется разбираться самому.
– Только попробуй.
– Ты чисто случайно не захватил с собой презервативов? Потому что у нас с…
– Не вздумай, – грубо перебивает его Колин, срывая с губ имя жены. Толкнув его в плечо, тянется к ящику возле кровати и достает оттуда целую пачку.
Приподнявшись на локте, Марк тупо смотрит на нее несколько секунд, мысли в голове уже подплавились и потеряли привычную четкую структуру, так что его хватает только на:
– Откуда ты...
– На твоем телефоне.
– Что?..
– Господи боже! – Колин прогибается под ним, насаживаясь на бездействующие пальцы, на прокушенной губе уже краснеет кровавое пятно. – На телефоне. Было сообщение… от Лайзы. «В ящике».
Они давно хотят третьего ребенка, но его жена покупает для него презервативы. «На всякий случай».
Не существует таких, как Лайза. Ему достался последний экземпляр.
– Ты слишком громко думаешь о ней, – выдает Колин тихо и глухо, и Марк ловит уже готовое вырваться «Ты ревнуешь?». Вместо этого он садится на пятки и разгоняет по обтянутому презервативом члену остатки смазки. Колин хочет, чтобы все принадлежали ему, и при этом не принадлежали никому другому. Нет смысла врать.
Поэтому он просто молча толкается внутрь, подхватывая его под разведенные бедра руками и натягивая на себя красивое, стройное тело.
Тело изгибается, впивается пальцами в простыню, и издает долгожданное «ДА».
На самом деле, Колин в постели ведет себя так, что девичьим сублимирующим рассказам и не снилось. Через полминуты он начинает стонать, через две – говорить на языке эдо, потом Марк плохо запоминает последовательность реакций – слишком горячо, мокро, тесно, больно от стальных зажимов пальцев, солено от крови на губах, и в ушах звенит в такт бухающему в голове пульсу.
Колин сжимает его изнутри и улыбается, как последний инкуб.
Колин ловит губами его пальцы и всасывает их, кусая и пошло облизывая горячим языком.
Колин шепчет, что он теперь умеет обращаться с оружием и что тяжелая сталь заряженного пистолета во рту – это незабываемо.
Колин дрожит.
Колин кричит.
Колин
сводит
его
с ума.

В час ночи они лежат рядом на сбитой к чертям кровати и уже даже не пытаются уснуть. В комнате пахнет сексом, у смазки был какой-то дурацкий сладкий запах. Марк вяло думает о том, что будет сильно удивлен, если Колин сможет спокойно ходить ближайшие пару дней. Наверно, он объяснит все тренировками. Надрали задницу на матах. Конечно, они продолжаются, он же не дурак.
– …почему ты каждый раз пускаешь меня?
В темноте его охрипший голос почти неузнаваем, или у Марка все еще не до конца восстановился слух. Тело не ломит и не болит, мышцы как будто атрофировались, и на самом деле он даже не уверен, что сможет ответить.
– Дурак.
– Отвечай.
Марк стонет и, перекатившись, обнимает его рукой, подтягивая к себе и упираясь лбом в плечо. Чертовски некстати эти разговоры. Некоторые вопросы он предпочитает себе не задавать.
– Предлагаешь в следующий раз оставить тебя на улице, колотящимся в дверь как будто из полузатопленного отсека подводной лодки?
– Ты понимаешь, о чем я. Почему ты так к этому относишься?
– Мне казалось, ты этого хочешь.
– Господи боже, Марк, – это был второй раз на его памяти, когда Колин назвал его по имени.
Разговор определенно заслуживает внимания.
– Почему у тебя всегда «ты» и «хочешь»? Ты когда-нибудь вообще задумывался над тем, чего хочешь ты?
Великолепно. Просто потрясающе. Ни от одного другого человека этот вопрос не звучал бы так издевательски, и ведь самое смешное, что он серьезно.
– …промолчать не удастся? – спрашивает Марк, когда неловкость паузы становится слишком очевидной даже для полуразгромленной спальни с запахом смазки в воздухе.
– Да как хочешь. Я просто в кои-то веки пытаюсь нормально…
– Это второстепенно, – перебивает он, не открывая глаз.
– Что?..
– Мои желания. Это второстепенно.
Колин шевелится под ним, вытягивается из-под руки, садится на кровати, и тут Марк уже вынужден открыть глаза и, мысленно проклиная себя за ответ, посмотреть на него – темный силуэт на темном фоне.
– Черта с два. Слышишь? – в голосе слышны знакомые угрожающие интонации.
– Колин…
– Черта с два это второстепенно.
– Ложись, всё нормально.
– Да нихрена это не нормально, ты человек или кто? Ты же так во всем. Во всем, твою мать.
– Ты внезапно решил проявить обо мне заботу? – это грубо, этого говорить не стоило, но другого способа прервать неудобный разговор нет.
– Нет, на самом деле мне плевать, – предсказуемо отрезает Колин, падая обратно. Марк слишком хорошо знает, что Колин будет жалеть об этом разговоре утром. Марк не хочет оказаться рядом в этот момент.
В темноте громко тикают часы в коридоре, где-то отдаленно шумят машины полуночных автомобилистов. Если вдуматься, не так уж он и устал.
– У нас еще остались презервативы?
– Боже, да.
В конце концов, так будет легче для обоих.

Марк просыпается в семь утра под безукоризненное «Be a singer, be a lover» откуда-то из ванной. Колин любит мюзиклы, Колин любит «Девять», Колин напевает под нос «Be Italian» правильно поставленным лирико-драматическим баритоном. Марк сонно усмехается в подушку. Нет уж, увольте, Марко Джузеппе Салуссолия остался в прошлой жизни.
Он даже женился на итальянке, и Марк потратил много сил, чтобы увериться в мысли, что это просто совпадение.
Потом привязчивый мотивчик затихает, и за шумом воды Марк не сразу слышит звонок телефона. Он подрывается с кровати слишком поздно – Колин уже стоит в дверном проеме в его синем халате и протягивает ему телефон.
– Лайза.
Голос все еще хрипловат после ночного времяпровождения. Он выглядит куда спокойнее, чем вчера, и у него по-прежнему никакого представления о границах частной собственности. Ему бесполезно говорить, чтобы не брал трубку – это Колин, и Колину можно все, в том числе отвечать на звонки в его доме. Поэтому Марк опускается обратно на подушки и ограничивается выразительным взглядом. Не то чтобы он возымел какое-то действие.
– Привет.
– Живой? – сочувственно спрашивает Лайза, и он слышит веселые детские крики на фоне. – Он, бедный, так хрипит.
– Прости, я сто раз говорил про трубку…
– Да забудь. Я уже поговорила с Ливией, она обещала написать ему.
– Лайза, ты же не…
– Нет, нет, не волнуйся, она ни о чем не знает.
Не существует таких, как Лайза.
При встрече она улыбается Колину так, словно у них есть какая-то общая тайна, и Марк не знает, любить ее за это или ненавидеть.
– Эй, представь, сколько бы мы денег заработали, если бы я поставила видеокамеру в спальне.
Марк фыркает и трет пальцами переносицу.
– Не смешно.
– Извини, просто у тебя совсем убитый голос.
– Нет, все… нормально.
– У нас тут весело, Габриэль опять пытается починить твой старый мотоцикл…
Не подумавший уйти Колин отрывается от дверного косяка, подходит к кровати и стягивает с него одеяло.
– …Роман откопал бабушкины фотографии и расспрашивает меня про каждого человека на этих древних полароидах…
Колин деловито устраивается у него между ног и берет в рот член, смотря на него снизу вверх своими невозможными глазами.
– Лайза? – голос дает слабину, осекается на последнем слоге.
– Да?
Колин похож на элитную проститутку – настолько дорогую, что ты не заработаешь на нее и за всю жизнь. Он берет член в руку и мокро проводит языком от яичек до головки, и это так пошло, что впервые за последние сутки выдержка Марка летит к чертям.
– Блядь.
– …А, – отзывается Лайза, про которую он успел забыть. – Я поняла. Перезвоню позже.
– Лайза, подожди, – спохватывается он, но та уже отключилась. С тоской посмотрев на экран, он кидает телефон на кровать.
Колин победно – спокойно – улыбается и не возражает, когда пальцы Марка впиваются ему в волосы, насаживая глубже.
Эта история слишком хорошо знакома обоим.

обзорам

[L]Йож во фраке[/L] <a href="http://yojek.diary.ru/p203069247.htm">пишет</a> рпс-фик про Ферта и Стронга (R, 2832 слова)

@темы: творчество своё, Геронтофилия и зонтики, in-fuckin'-separables

Comments

[карандаш 5Н]

Йож во фраке,

и я люблю драму

за что уже я люблю вас

[amsterdama]

БЛЯТЬ БЛЯТЬ БЛЯТЬ
Я ТУТ МИМО ПРОХОДИЛА
НО ПРОСТО НЕ МОГУ НЕ НАПИСАТЬ
И НЕ МОГУ НЕ МАТОМ
ВЫ УЖ ПРОСТИТЕ
ЭТО ПРОСТО ТАК ПОТРЯСАЮЩЕ МОИ МОЛИТВЫ УСЛЫШАНЫ И КОЛИН МАРК ЕСТЬ
ДА ЕЩЕ КАКОЙ
У ВАС ТАКИЕ ИДЕАЛЬНЫЕ ХАРАКТЕРЫ
И ТАКИЕ ПОСТЕЛЬНЫЕ СЦЕНЫ
ГОСПОДИ
ЭТО ПРОСТО И Д Е А Л Ь Н О
СПАСИБО ОГРОМНОЕ

[beau, jeune et breton]

простите, я мимопроходивший из кингсмен-обзоров
и вот
я зашел, прочитал и заплакал от восторга и пожара
так что вы построили мне новый пейринг, спасибо, позвольте любить вас за этот фанфик вечно и отдельное спасибо за пьесу Жене

[a-n-n-i]

Йож во фраке, небольшой подарок для вас, спасибо за вдохновение)

Сегодня был первый день знакомства съемочной группы Кингсман. Я знал, что встреча с Колином ничем хорошим не закончится и заранее снял номер. Не хочу что бы Лайза видела меня в таком состоянии.
А сейчас мы стоим в этом самом номере и я хочу убить чертова Колина Ферта.
- Мне кажется пятнадцать лет назад ты предельно ясно все объяснил. Я не стал тебе мешать. Объясни, почему виноватым ты до сих пор считаешь меня? Каждые совместные съёмки превращаются в сведение счетов за несуществующие обиды.
- Да пошёл ты, - стакан Колина летит в угол. Мне кажется скоро меня не будут пускать в отели. Почти всегда после меня остаётся битое стекло.
- Позволь тебе напомнить, это ты сидишь в моём номере. Колин, ты уже двадцать лет мечешься. Дай мне уже возможность жить своей жизнью. Когда то ты решил за нас двоих, я не стал спорить и поддержал твоё решение. Потом ты передумал, и я снова с тобой согласился. И сейчас ты наверно снова передумал? Прости, но я уже заебался. И я не про секс.
Скажи. Что. Ты. Хочешь?
- Не знаю.
- Зато я знаю. Я не твоя собственность. А теперь выметайся, - я отворачиваюсь к окну. Боюсь что если этого не сделаю, то сорвусь.
Я жду когда хлопнет дверь, но пауза затягивается. Я уже готов развернуться и помочь ему выйти, как Ферт обнимает меня за плечи и прижимается лбом.
- Прости.
Тело у Колина непривычно жилистое, мне кажется что ещё чуть чуть и он сломает мне ребра.
- Колин, ты даже не представляешь, как я устал. У меня такое ощущение, что мы актёры в бесконечной гей-драме.
- Я не играю.
- Я знаю, но от этого не легче. Каждый раз когда моя жизнь налаживается, появляешься ты. Тебе эмоций не хватает?
- Мне тебя не хватает, - еле слышно выдыхает Колин.
Я не выдерживаю и развернувшись впечатываю его в стенку.
- Сука, какая же ты сука, - в такие моменты я его ненавижу. Фёрт обладает редким талантом вывернуть меня наизнанку.
Мы стоим прижавшись лбами и тяжело дышим. Колин не выдерживает первым, в нашем поцелуе нет нежности, одна злость и обида. Я чувствую как лопается нижняя губа и во рту появляется металлический привкус.
Меня потряхивает от смеси злости и возбуждения. Я не знаю чего мне больше хочется дать ему морде или трахнуть.
Колин решает за нас обоих. Он практически рывком расстёгивает молнию и сдергивает с меня штаны вместе с боксерами. Его движение быстрые и дерганные, такое ощущение, что он боится передумать. От адреналина у меня уже стоит так, что даже больно.
Ферт вытаскивает из кармана презерватив, разрывает упаковку и раскатывает его по моему члену.
- Ты никогда не слышишь слово "нет". Господи, как же я тебя ненавижу, - мой голос срывается и последние слова я практически хриплю.
Колин меняется со мной местами и опускается на колени, но несмотря на это я не могу избавиться от ощущения, что сейчас поимеют меня.
Следующие несколько минут сливаются для меня в одно непрерывное ощущение. Такое чувство что его язык одновременно везде. Перед глазами пляшут цветные пятна и меня накрывает оргазмом такой силы, что я не могу удержаться на ногах и сползаю по стене.
У меня нет даже сил открыть глаза. Я чувствую как Колин снимает с меня презерватив, как проводит рукой по щеке. Но я не хочу встречаться с ним взглядом.
- Увидимся, - я слышу как закрывается за Колином дверь и понимаю, что в очередной раз проиграл.

[Йож во фраке]

amsterdama, блин, это НЕРЕАЛЬНО КРУТО, когда ты пишешь и думаешь, что тебя казнят гильотиной с гравировкой "ООС", а потом вдруг такое, ТАКОЕ
Спасибо огромное. Колин и Марк у меня в голове давно уже есть, но никак не хотели перебраться в текст. Теперь никак не хотят заткнуться и убраться обратно
beau, jeune et breton, я счастлив до неприличия, особенно за Жене :3
А то, что я построил новый пейринг - это я не знаю, день прожит не зря, месяц выдался, жизнь удалась))) Спасибо за такие положительные эмоции, испытываемые мной сейчас. Ну и вообще. Да.
a-n-n-i, УХ ТЫ я дарю вдохновение!
Хедканоны! Психология! Драма! Секс! И другие ваши любимые составляющие здоровых британских отношений, не переключайтесь.
Спасибо большое =))

[boys_best_friend]

Перечитала, догнала цепочку комментов, продолжаю косплеить Жанну д'Арк, и задумываюсь над тремя вопросами:
1. Салат пантеска остался недорезанным, несъеденным и вообще кому нужен этот салат?))
2. Даже Стронг вынужден успокаивать себя ксанаксом, когда поблизости находится Колин Ферт?
3. Еще больше драмы и горения- это возможно? (это не совсем вопрос, это радостное предвкушение новых историй, пишите их, пожалуйста )

[a-n-n-i]

Йож во фраке, ещё какое вдохновение) рпс и так полтора человека пишет, а по Ферта и Стронгу только вы

[Йож во фраке]

boys_best_friend, даже ксанакс вынужден успокаивать себя ксанаксом, если рядом Колин Фёрт
Салат, хочешь, тебе отдам была мысль заставить Колина его доделывать, но это уже в следующих сериях.
Так что да, будет, копье из головы еще не удалили...
a-n-n-i, хм. Мне казалось, я что-то где-то еще видела. Но не вспомню.
Если нет, я Избранный о.о

[boys_best_friend]

Йож во фраке, ))))
Спасибо, рецепт салата я уже загуглила))
а Ферт скорее бы развесил ингредиенты салата по всей кухне (т.к.предупреждение про "истеричку" в фике оправдано, ему бы тоже стоит обратить внимание на успокоительные препараты))) но это очень симпатичное истеричко, об ООСе даже не думается).
/ласково подтыкает поглубже копье в йежиной голове/

[Йож во фраке]

boys_best_friend, господь, как я заржала с последней фразы

[Вкусный Добрый Жук]

ЧУВАК
ещё раз прости, пожалуйста, что я такой тормоз

– «Как скажете»? Серьезно?

вскрикнула аж на этом
такая "да! выкуси! покажи ему, Марк!" хд

он закатывает под веки глаза и закусывает губу до крови, но все равно не может поверить в то, что это происходит на самом деле. Слишком странно. Слишком похоже на девичий написанный под подушкой сублимирующий рассказ.

это прям какой-то инсепшон!)

Марк вяло думает о том, что будет сильно удивлен, если Колин сможет спокойно ходить ближайшие пару дней.

аааа, боже, у меня были подобные мысли по поводу его походки, но я никому их не озвучивала!1!! хддд

Он даже женился на итальянке, и Марк потратил много сил, чтобы увериться в мысли, что это просто совпадение.

вот тут тоже возопила
как же это мы раньше не додумались хд

Колин такая зараза, а Марк такой котик)) прям как надо
ну и Лайза, дааа, Лайза молодец)

a-n-n-i,

Колин, ты уже двадцать лет мечешься. Дай мне уже возможность жить своей жизнью. Когда то ты решил за нас двоих, я не стал спорить и поддержал твоё решение. Потом ты передумал, и я снова с тобой согласился. И сейчас ты наверно снова передумал? Прости, но я уже заебался.

Колин, воспитанный кошками

[a-n-n-i]

Вкусный Добрый Жук, оказалось таки заметно, что я люблю кошек и Колина

[Йож во фраке]

Вкусный Добрый Жук, йеееее
Йож счастливый. Спасибо большое.

[SHERLOCK_RDJ]

Господь, автор, хотите я отдамся вам в рабство?
Это настолько офигенно, настолько горячо и ломает все мои шаблоны, что просто сил нет
Невероятный Колин, внезапно очень зашло, что он у вас именно такой непривычный, и ещё дико кинкует, как он матерится
А какой Марк!
Это шикарно, сразу идёт в мою личную коллекцию любимого фикла

[Йож во фраке]

SHERLOCK_RDJ, в рабство не надо :3 спасибо большое, халк любить ломать шаблоны.

[~Бродяга~]

Почти семь утра, я сижу читаю РПС, и к ебеням сон, потому что мне хорошо!!!
Абсолютно противоположные характеры и темпераменты, как два магнита, у которых ну просто нет выбора и шанса ноль!!! Охрененно зашло, дайте два!!!

[Йож во фраке]

Бродяга69, НА ЗДОРОВЬЕ
Люблю запах рпс по утрам

[~Бродяга~]

*пиёт вторую чашку чая с молоком сонный, но довольный* это было хорошооо! мне весь день снился Стронг, стреляющий из Узи

[Йож во фраке]

Бродяга69, отличный сон. А мне только инопланетяне снятся с такой завидной регулярностью, как будто со мной кто-то пытается выйти на контакт

[~Бродяга~]

Йож во фраке, надо пользоваться случаем- войдешь в историю

[сам себе тайлер]

Возвращаюсь к твоим текстам в очередной раз. Очень сильно, и нервно, и по-человечески, и хочется и получается верить, что так и было.

Пс. Стоит ли нам надеяться, что ты еще что-нибудь напишешь по "Кингсмен"?)

[Йож во фраке]

сам себе тайлер, ащщщщ, спасибо))
У меня есть одна идея... сначала была просто как идея ау. Потом я подумала, что она слишком уже большая и разветвленная, и что это можно уже писать как оридж с фанкастом основных ролей Кингсмана. Мерлин, Гарри, Эггзи, Рокси, и в этой же вселенной другие персонажи, немножко намешанные из других фандомов и моей головы.
В общем, это моя розовая мечта, я ее продумываю, но она в любом случае большая и странненькая...

[сам себе тайлер]

Йож во фраке, звучит очень интригующе *____* всячески кастую магию, чтобы текст этот написался!

[Йож во фраке]

сам себе тайлер, и все это в стиле НУААААР с мафией, вечерними клубами, усталыми детективами, заколдованным городом грехов, из которого не выбраться и где всегда ночь и никто не видел солнце Все как я люблю.

[сам себе тайлер]

Йож во фраке, ааааааааааааа, как атмосферно! *_* теперь тебе просто придется это написать, у тебя нет другого выбора!

[Йож во фраке]

сам себе тайлер, я уже почти взял себя за попу начать это вытаскивать из сознания в word))

[Darya_Who]

КАКОЙ ТЕКСТ 0.0
мне нужен бегущий смайлик с горящим сердцем )

[Darya_Who]

потрясающе живое и верибельное, все-все...

[Darya_Who]

потрясающе живое и верибельное, все-все...

[Darya_Who]

потрясающе живое и верибельное, все-все...